Георгий Шонин - Самые первые

И все это за каких-то несколько десятков минут.

Так же быстро, как и картины Земли, менялись наши чувства. Находясь в тени, глядя на мириады звезд и множество созвездий и галактик, каждой клеткой ощущаешь эту бесконечную бездну и кажешься себе ничтожной песчинкой, затерявшейся в бескрайнем космосе.

Юрий говорил, что космос напоминает ему вспаханное поле, засеянное зернами-звездами! Очень образное сравнение. Но когда смотришь на космос долго и внимательно, картина эта из плоской превращается в объемную, и чем дольше смотришь, тем больше чувствуешь его глубину. И такое чувство, словно заглядываешь в бездонный колодец. Становится жутко перед таким величием вселенной.

Но стоит увидеть родную планету, услышать голоса друзей — сразу чувствуешь, что ты не одинок, ты связан с ними всем существом. Ведь не зря мы с Валерием взяли своим позывным имя мифического Антея! И, пролетая над главным командным пунктом, я с теплотой представлял их всех, сидящих там, далеко внизу, за своими пультами, готовых прийти нам на помощь в любую минуту. Всех, начиная с главного оператора Валентина, мечтавшего тоже о таком полете, до доктора Аркадия Еремина, который, убедившись, что у нас все о'кэй (он знает английский язык), наверняка сочиняет традиционные дружеские шаржи на своих подопечных. Забегая немного вперед, хочу сказать, что нам всем понравилась юмористическая газета, посвященная нашему полету. Она называлась «Великолепная семерка». Под моим «портретом», где я был изображен в тельняшке и в невероятных размеров морской фуражке, Аркадий написал:

Нет, все-таки это неплохо, когда люди, делая даже серьезную работу, не теряют чувства юмора.

За пять суток полета я так и не смог избавиться от одной земной привычки. Чтобы заснуть, я обязательно должен чувствовать щекой подушку. Создавая себе нечто подобное в космосе, я засовывал голову в щель между сервантом и «Вулканом», установкой для сварки. Проснувшись под потолком, я понимал, что потерял свою «подушку», опять подплывал к «Вулкану», прижимался к нему щекой и засыпал снова.

И вместе с тем уже в первые сутки полета я вдруг с безразличием стал относиться к тому, где находится Земля: под тобой, за твоей спиной, над головой, слева, справа — все равно.

Увлекшись работой, я не обращал на это внимания. И при необходимости быстро ее найти не рыскал от иллюминатора к иллюминатору, а просто спрашивал у напарника: «Валера, где сейчас Земля?»

К концу первых суток полета мы стали свидетелями необычного события. Летим над нашими станциями слежения, и нам против обыкновения никто ничего не передает и ни о чем нас не запрашивает. Молчим и мы, внимательно слушая эфир. Понимаем, сейчас не до нас: через несколько минут в космос стартует наш собрат — «Союз-7». Необычная тишина. И вдруг она взрывается! В эфир летят радостные голоса Филипченко, Волкова и Горбатко. Они подробно, перебивая друг друга, рассказывают Земле о своих впечатлениях. С позиции «бывалых» мы с Валерием снисходительно подсмеиваемся над своими друзьями, справедливо полагая, что «все это» скоро пройдет.

Еще через сутки, теперь уже впятером, мы ждем выведения на орбиту «Союза-8». В нем Владимир Шаталов и Алексей Елисеев. Они ветераны. Это их второй полет. Потому-то они сдержанны и немногословны.

Такой большой коллектив в космосе до нас еще не работал. Когда наши корабли выходили из зоны видимости НИПов, мы устанавливали связь между собой и информировали друг друга о проделанной работе, давали рекомендации по проведению экспериментов, многие из которых были общими и одинаковыми для всех экипажей. Одним из них был расчет параметров орбиты кораблей с помощью автономных, или, как мы шутили, «подножных», средств навигации. Расчет был довольно сложным, и наши бортинженеры, проводившие его, напоминали прилежных учеников, решающих трудную математическую задачку. Сколько радости было у Владислава Волкова, бортинженера «Союза-7», когда Валерий Кубасов подтвердил правильность его решения, и сколько огорчения, когда «ответы» не совпали.

Главной целью нашего полета как раз и было автономное маневрирование трех космических кораблей. Сначала эта работа проводилась «Союзом-7» и «Союзом-8». Мы с Валерием внимательно следили за их маневрированием. Слушая, с каким темпераментом и с какой образностью произносят команды и реплики Шаталов, Филипченко и Горбатко — профессиональные военные летчики, мне представлялось, что я нахожусь в небе над Курской дугой или, по крайней мере, участвую в учебном воздушном бою.

Но вот настала и наша очередь. По данным, рассчитанным на Земле, мы вручную проводим маневр дальнего сближения. В результате выполнения этой динамической операции мы должны были подойти к «Союзу-7» на расстояние, обеспечивающее визуальный контакт.

Находим над горизонтом яркую мерцающую звезду. Уверены, что это «Союз-7». В этом районе неба нет такой яркой звезды, и ее холодноватый свет нас не обманет. Она сделана руками человека. В ней бьются три горячих сердца наших друзей — Анатолия Филипченко, Виктора Горбатко и Владислава Волкова. Мы разворачиваемся и идем на сближение. Сами определяем величины и направления вектора тяги корректирующей двигательной установки и производим ее включения. Много маневрируем относительно центра масс. Мне, как летчику, эта работа доставила огромное удовлетворение. Действительно, сознание того, что семитонная конструкция, начиненная приборами и агрегатами, созданными по последнему слову науки и техники, здесь, высоко над безлюдной частью южной Атлантики и вдали от родной земли, так послушна моей воле и моим рукам, переполняло меня гордостью за ее создателей, за свой экипаж.

В последний день полета мы провели эксперимент по сварке образцов металлов различными способами на установке «Вулкан». Сварка должна была проводиться в «чистом» космосе. Для этого мы закрыли переходной люк между орбитальным отсеком и спускаемым аппаратом, проверили его герметичность и сбросили давление из орбитального отсека. Затем открыли выходной люк — «дверь» в космос. Именно через нее в январе этого года вышли Е. Хрунов и А. Елисеев на «рандеву» с В. Шаталовым.

Выждав сорок минут, Валерий с небольшого пульта стал подавать команды на «Вулкан», а я решил увековечить этот момент на пленку. Когда вся программа работы с «Вулканом» была закончена, мы закрыли выходной люк, наддули орбитальный отсек и вошли в него, чтобы снять с «Вулкана» сваренные образцы. Пока Валерий колдовал над «Вулканом», я фиксировал все его действия на фотопленку.