Павел Вощанов - Ельцин как наваждение [Записки политического проходимца]

– Ты церковникам экспортные лицензии выписывал? Помню, шеф давал тебе такое поручение.

– Попробовал бы я не выдать!

– Неужто боженьке пожаловались бы?

– Если б только ему, – Ярошенко смеется, но смех у него определенно невеселый. – Они нажаловались бы президенту, а это пострашнее, чем боженьке.

– Ты не в курсе, как они распоряжаются своей экспортной выручкой? Может, храмы какие восстанавливают? Или монастыри? Или иконы старинные приобретают на заграничных аукционах? В общем, в какие богоугодные дела свои денежки вкладывают?

– Кто ж их знает! Они ведь не сами торгуют, а передают лицензии своим контрагентам, а как те с ними после рассчитываются и куда что идет, так то нам неведомо.

– И кто те контрагенты, через которых они действуют?

– Если судить по бумагам – это какие-то мелкие фирмёшки, причем в основном провинциальные. А уж кто за ними стоит…

По части сомнительной отечественной коммерции Володя Ряшенцев, президент «Российского дома», – непревзойденный эксперт. Если завтра какой-нибудь ушлый деляга правдами и неправдами прикупит и перепродаст Спасскую башню Кремля, то уже послезавтра Ряшенцев непременно поведает мне о том, как все было проделано: кому и сколько положили «на лапу», кто завизировал и кто подписал разрешительные документы, через какой банк прошли платежи, а самое главное – кто все это придумал, организовал и получил большую часть навара. Поэтому ему мой второй звонок:

– Ты, случаем, не знаешь, что по лицензиям, выданным Московской Патриархии, вывозится за границу?

– Да все без разбору! Нефть, мазут, черные и цветные металлы. Но особенно им приглянулись редкоземельные. Столько вывезли, что обрушили цены на мировом рынке. Недавно мы получили от Силаева задание продать за границу партию лопаритового концентрата (надо же ему чем-то дыры в бюджете затыкать), так никто не берет! Рынок перенасыщен!

– А что попы делают с деньгами от продажи сырья за границу?

– Друг мой! – это его любимая форма обращения, и в ней нет никакой насмешки. – Во-первых, Патриархия сама ничем не торгует. Она нашла фирмы, которым просто переуступила лицензионные права. Те сами ищут сырье, сами ведут переговоры с потенциальными покупателями, сами заключают контракты, сами везут груз до границы, сами получают с покупателя деньги. От Патриархии требуются только лицензии.

– И что, на таких условиях коммерсантам с ней выгодно работать?

– Не то слово! Золотое Эльдорадо, друг мой! Мало того, что вывози практически что хочешь, так еще и налоги платить не надо! Патриархия-то от уплаты налогов освобождена. Вот представь себе: ты продал за границу партию алюминия. Тебе говорят: уплати налог! А ты отвечаешь: извините, но я не для себя покупал, а для Патриархии, по ее программе, а они ни за что не платят.

– И кому же так несказанно повезло? Кто их контрагенты?

– Где большие деньги, там всегда бандюки. Это вы, демократы, такие новые порядки для нас придумали.

Ряшенцев любит подколоть меня по поводу происшедших в стране перемен. Во многом он прав. Кое в чем нынешняя действительность порочнее прежней, канувшей в небытие, и тут мне нечего ему возразить. Но меня возмущает, когда он охаивает все без разбора. Наши споры, как правило, оканчиваются одинаково. Он восклицает: «Ну, и натворили же вы дел со своим Борисом Николаевичем!», на что отвечаю: «Если б мы их не натворили, не было бы сейчас у тебя “Российского дома”, и торговал бы ты джинсовыми “варенками” где-нибудь на Рижском рынке!».

Ряшенцеву нравятся такие диспуты. Поэтому ждет, как я отреагирую на его выпад насчет новых порядков. Не дождавшись, продолжает разговор уже не в полемическом ключе:

– Знаешь, что эти ребята делают? На вырученные от продажи сырья деньги покупают суррогатный алкоголь с контрафактными сигаретами и гонят эту дрянь в Россию многотонными фурами. На нее сейчас огромный спрос. Так что прибыль получают, я тебе скажу, охрененную!

– Все это, конечно, любопытно, даже очень. Но меня в этой истории пока интересует одно: как Патриархия распоряжается той частью экспортной выручки, которую ей возвращают контрагенты?

– А вот об этом ты у своих коллег-журналистов поспрашивай. Думаю, они тебе много чего порасскажут.

Коллеги-журналисты, думаю, об этом едва ли что знают, а если и знают, то не захотят делиться – у них свой интерес. А вот Виктор Югин, возглавляющий в Верховном Совете комитет по средствам массовой информации и связям с общественными организациями (с церковью в том числе) – он может знать и может поделиться. По старой дружбе. Поэтому ему мой третий звонок.

– О, неужели наш Борис Николаевич наконец этим вопросом заинтересовался?! Я ему уже два письма на эту тему отправил – никакой реакции!

– Ты мне скажи, у тебя есть проверенная информация о том, как церковь расходует экспортную выручку от продажи лицензионных ресурсов?

– Есть, и немало, но надо бы слегка обновить. Дай мне дней десять.

– Нет, это много. Мне эта информация нужна до 7 января, до православного Рождества.

– Вот как? Подарочек патриарху готовишь? Смотри, проклянет!

…Требуемая президентом шахматка с горем пополам составлена. Правда, получилась какой-то полупустой. Зато пояснительная записка к ней объемистая и, надо признать, свидетельствует не о том, чего хотелось бы шефу. Никакой благости, сплошной негатив. Но что делать? Из песни слов не выкинешь. Да и знает ли шеф обо всем этом? А должен знать.

Подготовкой встречи с патриархом поручено заниматься Суханову. Он уже успел побывать у Ельцина, и тот поручил ему подключиться к выполнению «церковного» поручения, с которым Вощанов что-то, понимаешь, тянет и тянет.

Суханов смотрит на меня с жалостливой опаской, как врач на больного педикулезом:

– И где же ты все это нарыл?

– По сусекам наскреб.

– Так не пойдет. Слишком серьезная информация. Придется раскрыть источник информации, иначе за такой материал нам с тобой шеф голову открутит, – слова «нам с тобой» означают, что я уже не один, хотя не уверен, что в другом кабинете этот текст будет произнесен с таким же упором на соучастие. – Я же чувствую, что это не из журналистских источников. Кто помогал?

– Виктор Югин. Верховный Совет.

– Отлично! Если что, на него и вали. А лучше всего, если вместе с ним пойдешь шефу докладывать. Я попробую договориться.

…Вместе с Югиным захожу в кабинет президента. Он хоть и дал согласие на то, чтоб я пришел не один, но по лицу чувствую: все равно недоволен. Кладу на стол шахматку, а поверх нее пояснительную записку к ней, специально набранную крупным шрифтом. Ельцин не любит сюрпризы, а потому смотрит на нее с отвращением: это еще что такое?! Но все же начинает читать, и чем ближе подходит к концу, тем мрачнее становится.