Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

«К болгарскому народу.

Болгарин! Все, что было самого святого, самого милого и дорогого твоему несчастному племени, ныне осквернено, попрано и уничтожено. Твоя святая вера страдает, твоим счастьем распоряжается бешеный паша; твою честь топчет грубая сила; в твоем же доме ядовитая змея отравляет твой род, и уже много челяди заразил своим смертоносным дыханием этот ядовитый зверь! О, горько ты чувствуешь это, несчастный болгарин! Но твои слезы, твои жалобы, твои мольбы ничуть тебе не помогают, потому что твоих несказанных мучений не слышат там, где могли бы поправить твою судьбу. Горький опыт учит, что от султанов и их ложных советчиков ждать нечего!

Каждый народ заслуживает участи, которую имеет. Один лишь раб добровольно покоряется своей судьбе. Покажите же, о болгары, что вы рождены не только для рабства, покажите, что вы достойные сыны наших славных прадедов; покажите, что в ваших жилах течет хоть капля крови народа Крума и Симеона! [71] Крум и Симеон — прославленные правители Болгарии 9-го и 10-го вв. — Прим. авт.

Вставайте, братья болгары! Берите косы, ножи и дубины, отомстите за себя, избавьтесь от постыдного рабства!

Надейтесь только на себя и на свою силу; вас семь миллионов; Порта трепещет, слабая и обессиленная. Ваши братья, которые столько веков страдают заодно с вами, помогут вам размозжить голову проклятой змее. Всевышний господь, милостивый к угнетенным народам, поможет вам отомстить за себя.

А вы, братья мусульманской веры, где достаток, который вы имели? Что вы получили, постоянно и всячески проливая свою кровь? Вы тоже, братья, угнетены и обмануты, как и мы. Все, что вы когда-то имели, погибло в битвах неправедного государства, где властвуют насилие, сила и распоряжения, а не право и справедливость — начала искреннего понятия.

Бог создал и вас, и нас, и мы видим в вас только братьев, которые живут с нами больше четырех веков в одном отечестве, которые терпят с нами одни муки. Мы, болгары, протягиваем вам братскую руку. Мы не хотим сводить с вами счеты из-за религии. Благословен тот, кто счастлив в своей вере. Идите, братья, по своему обычаю в мечети, молитесь богу по-своему, это ничем нам не помешает быть равноправными в свободной Болгарии. Вера спасает душу, государство же не такое заведение, которое приготовляет спасение души, но такое заведение, в котором только защищается и утверждается политическое и гражданское право каждого жителя без различия.

Братья мусульмане! В свободной Болгарии будет место для всех нас. Те, кто велят вам пронзать смертельным оружием наши сердца и сердца наших жен и детей — это ваши и наши неприятели. Они хотят только властвовать, сосать вашу и нашу кровь. Вставайте и вы вместе с нами за вашу и нашу свободу!

А ты, христианская Европа, позволь нам добиться свободы; большего мы от тебя не хотим. Будь праведна и человечна. Не возмущай человеческую совесть, помогая самой гнусной тирании, от которой столько веков страдают невинные; когда они будут свободны, ты получишь от них более пользы, нежели от гнилого государства, которому не дают упасть только твои милости и твои деньги.

Братья болгары! Дерзостно устремимся все до одного к оружию, на наших вековых угнетателей! Довольно мы проливали слез; наступило удобное время.

Ждите только сигнала, который будет вам дан со Стара-Планины, а там — вперед! Смелому и бог помогает, а вам счастливое будущее воздаст за все муки и жертвы, которые вы теперь в последний раз принесете на алтарь нашего отечества ради золотой свободы!

Стара-Пданина,

месяц апрель лета 1869

От Временного болгарского правительства» [72] Из: «Моите спомени» — Иван Касабов. Цит, по: К. Гандев, «Васил Левски». София, 1946, стр. 155–157. — Прим. авт.

Воззвание было выпущено от имени временного правительства. Эта подпись впервые появилась под планом освобождения Болгарии, созданным Раковским, она стояла под воззванием Хаджи Димитра и Стефана Караджи и была освящена их героической гибелью. Поставленная под новым воззванием, она указывала на преемственность дела и переносила на новую организацию долю престижа; которым окружило чету народное воображение.

Ожидая, пока отпечатают воззвание, Левский обошел старых друзей. Оказалось, что Большой попал в тюрьму. Вместе с одним товарищем он пытался ограбить богатого румына, чтобы добыть денег для четы, и был пойман на месте преступления. Левский навестил их, принес им табака и постарался ободрить их как мог. Он заложил свой бинокль, чтобы заплатить адвокату; кроме того, сам он обратился к влиятельным болгарам с просьбой походатайствовать за арестованных перед румынскими властями. Заключенных освободили, и Большой открыл корчму в провинциальном городе. Когда он снова встретился с Левским, этот последний предложил ему перебраться в Русе, чтобы держать связь между революционерами в Болгарии и Румынией. Большой согласился и немедленно закрыл дело, причем продал все что мог из скудного имущества, но тайно, чтобы не вызвать подозрений. К концу апреля он уже устроился в Русе.

Сам же Левский пересек Дунай 1 мая и через Никополь направился в Плевен. Он очевидно хотел повторить свой маршрут и распространить воззвание среди людей, обнаруживших интерес к делу во время первой поездки. В Плевене он обратился за помощью к Анастасу Хинову, брату Данаила Попова, связного в Тырну-Мыгуреле. Они подобрали несколько единомышленников и создали ядро тайного комитета. Потом в сопровождении Хинова Левский едет в Ловеч.

Ловеч стратегически удачно расположен. Он лежит на северном склоне Стара-Планины, у входа в теснину, ведущую к Трояну, Долине Роз и далее на юг. В то же время он находится недалеко от Никополя и Румынии. Город вырос в том месте, где река Осым промыла себе ложе в известняковом ущелье, образуя почти правильную восьмерку, и мощеные булыжником улицы зигзагом поднимаются по ее крутым берегам. На южной окраине города река делает почти полный поворот назад, обходя высокий скалистый утес, на котором стоят остатки фракийского поселения и крепость X века, известная под именем Хисаря.

В Ловече была почва для революционной работы. Его жители не один год вели ожесточенную и упорную борьбу против греческого духовенства. В 1852 г. после скандального инцидента с греческим митрополитом Милетием, которого застали в городской бане с гречанкой Мариолой, женой болгарина по имени Коста Сахатчия, в Константинополь отбыла депутация с жалобой. Патриарх пытался замять дело, но безуспешно, один из депутатов умер от яда, подброшенного ему в кофе. В конце концов Милетий был смещен, и на его место поставили другого митрополита с тем же именем, которого в свою очередь заменил Илларион. Последний был болгарином, но из тех болгар, которые подпали под влияние греков, а такого пастыря жители Ловеча не желали. Они явились к нему большой толпой и пригрозили сбросить с балкона митрополичьей резиденции. Оказавшись перед лицом столь устрашающей оппозиции, митрополит со слезами попросил, чтобы ему дали три дня на размышления, и употребил это время для того, чтобы подкупить некоторых влиятельных людей города; таким образом ему удалось отвести от себя грозу. Однако горожане помоложе продолжали воевать с владыкой, пуская в ход партизанскую тактику. Против него говорили речи с амвона, его одеяния прятали, а вместо греческих требников ему подкладывали служебные книги на русском языке.