Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Христо Большой был родом из села Кыкрина, неподалеку от Ловеча. Он ходил в городскую школу, в городе же обучался ремеслу, а став мастером кожевенного дела, вел торговлю со всей округой до того, как пустился в странствия. Именно по его рекомендации Левский по прибытии в «золотой Ловеч» отыскал Марина Поплуканова. Марин был сыном попа Лукана, воспитавшего свою многочисленную челядь в духе патриотизма, и принимал активное участие в борьбе против митрополита Иллариона. В доме Поплукановых, стоявшем на крутом холме под крепостью, Левский нашел теплый прием и сочувствие. Когда он объяснил цель своего приезда, Марин был польщен, что его считают достойным такого доверия, и немедленно предложил созвать тех своих друзей, которые, по его убеждению, отнесутся к предложению Левского, так же, как и он сам.

Встреча состоялась в доме, стоявшем на отшибе, у самой реки, возле городской бани. Дом принадлежал Ивану Драсову, высокому и красивому молодому человеку с густыми, тщательно причесанными волосами, всегда одетому по последней моде. При всем том это был не щеголь, а серьезный, интеллигентный человек и горячий патриот. Он был одним из первых, кому Марин предложил встретиться с Левским, и эта встреча перевернула его жизнь.

«Я не знаю, какое впечатление сделал его приезд в Ловеч на других, но о себе могу сказать, что почел себя самым счастливым человеком на свете. Я был счастлив, потому что мне впервые выпала честь беседовать с сыном, верным своему народу, презревшим все земные блага и посвятившим себя телом и душой свободе народа. И как мне не считать себя счастливым, когда он первый прямо заговорил со мной о свободе, сказал о целях чет и открыл такие тайны о свободе нашего народа, которые были для меня весьма важны и велики. Я числю свое существование с этого дня, потому что этот сын народа заставил меня понять, что человек рожден не для самого себя, но для своего народа, и что каждый народ, велик он или мал, должен быть свободен». [73] См.: Петър Голов. «На Левски най-верни другари». София, 1962, стр. 72. — Прим. авт.

Большинство молодых людей, собравшихся в доме Драсова, составляли ремесленники и торговцы, но был среди них и священник, поп Крыстьо, который учился теологии в Белграде, участвовал в первой Легии и держал с амвона решительные речи против Иллариона в присутствии последнего. Эти трое — Марин, Иван Драсов и поп Крыстьо — были в числе других выбраны в руководство новой организации, сформированной для подготовки населения Ловеча к вооруженному восстанию. Левский оставил их продолжать начатое дело и отправился через горы в Долину Роз, домой. Это было опасно. Здесь его слишком многие знали, а его светлые волосы и голубые глаза привлекали слишком большое внимание. Его прибытие явно не осталось незамеченным, потому что он почти сразу уехал в Калофер. Даже там он не чувствовал себя в безопасности, и его друг Иван Мрахолев устроил Васила на ночлег в местном монастыре у реки — на тот случай, если дома начнут внезапно обыскивать. Иван Мрахолев был возчиком и нанимал у монахинь сарай, где держал лошадей и телеги. Там Левский мог скрываться в то время, как монахини ни о чем не подозревали.

Следующей проблемой было снабдить Левского документом, с которым он мог бы путешествовать по империи, выдавая себя за ее мирного подданного. Друзья уговорили Ивана Фетваджиева, походившего на Левского чертами и цветом волос, отдать ему свой паспорт, после чего Левский и Мрахолев поехали в Казанлык на телеге с товаром. По дороге их остановила группа конных заптий, высланных на розыски Левского. Они прочли запись в паспорте, нашли, что документ в порядке, и разрешили путникам ехать дальше.

Из Казанлыка Левский отправился в Пловдив, посетил Найдена Герова и показал ему воззвание. Деятельность Левского не произвела благоприятного впечатления на Герова. Он не верил в то, что народ может сам добыть себе свободу, и считал, что следует отдавать все силы делам культуры и образования и ждать, пока Россия освободит болгар силой оружия или дипломатии. Последовал новый обмен письмами между Геровым и Христо Георгиевым, 30 мая 1869 года Геров сообщает: «Шесть или семь дней назад Дьякон уехал. Здесь, как и всюду, он показывал воззвание на болгарском языке для болгар и с печатью временного правительства, и другое на турецком языке, для турок, но от обоих у него с собой всего по одному экземпляру, так что он только показывал их, но никому ни одного не оставил. Я их видел. Турецкого прочесть не мог, но болгарское ничего не стоит; это пустое дело, и я опасаюсь, как бы иные простые души не были введены им в заблуждение и сбиты с пути, да еще и других не вовлекли бы в беду. У меня есть и другие опасения. Куда Дьякон ни явится, он всюду просит денег на расходы; будем надеяться, что он не обманывает людей для того только, чтобы выманить деньги».

Еще менее лестен отзыв Георгиева о Левском в письме, написанном в тот же день: «Дьякон — тот человек, что пишет Райнову фальшивые письма, чтобы тот мог препоручить себя хорошим шпионом; Дьякон того же поля ягода и оба они отца родного продадут за деньги». [74] Теофан Райнов поступил на службу в турецкую разведку, но воспользовался этим для того, чтобы добывать сведения о самих турках. — Прим. авт.

Переписка Герова с Георгиевым показывает, как углубилась пропасть между «старыми» и «молодыми» и как обострились их отношения с предыдущей осени, когда «молодые» отказались подписать телеграмму, посланную «старыми» Парижской конференции европейских держав. Телеграмма призывала к созданию автономной Болгарии, которой правила бы национальная ассамблея, избираемая в два этапа и ратифицированная султаном. Ее авторы всеми силами постарались подчеркнуть свое высокое положение в обществе и вытекающую отсюда полную непричастность к каким-либо бунтовщическим подстрекательствам, Этим они глубоко оскорбили хэшей, последовал открытый конфликт, и всякое сотрудничество между ними стало невозможно. Левский бесспорно принадлежал к «молодым», но это еще не означало, что все зажиточные люди для него были одним миром мазаны. Он хотел дать каждому человеку возможность участия в своем деле и прилагал большие усилия к тому, чтобы привлечь к делу революции людей, показавших свой патриотизм в делах просвещения и церковной борьбы. Мало того — он говорил с ними не как проситель, а как человек, удостаивающий их неоценимой привилегии.

Геров был готов принять Левского в своем доме и выслушать его, но не более того. К тому же он информировал «старых» о его деятельности. Но среди молодежи Пловдива Левский нашел горстку сторонников; объехал он и окрестные села. В Царацево, например, он остановился у Ивана Атанасова по прозвищу Арабаджия, или аробщик, который приходился ему родней и впоследствии стал одним из самых близких и преданных соратников. Переодевшись возчиком, на серой лошади, нагруженной двумя ящиками мыла, Левский доехал до Перуштицы, где служил учителем Петр Бонев, один из его товарищей по первой Легии. Бонев знал всю молодежь села и без труда подобрал единомышленников для комитета. До этого Бонев учительствовал в Пазардажике, небольшом городке на проезжей дороге София — Пловдив, и смог порекомендовать Левскому подходящих людей и там.