Николай Коняев - Алексей Кулаковский

Неизвестно, то ли он сам организовал этот первый в истории Оймякона праздник наступления лета — ысыах, проходивший 21 июля 1924 года, то ли только принял участие в нем, но все как в его поэме «Наступление лета» и было.

В полукруге молоденьких березок с белоснежной корой и журчащей листвой поставлены были три сэргэ, которые изготовил сам Алексей Елисеевич Кулаковский.

Посредине между этими коновязями укрепили на столбах перекладину, на которой висели сосуды из бычьих кож с хмельным кумысом…

И не заставил себя упрашивать старец из дальних улусов. Встав на левое колено, он обратил лицо «к восточному небу»…

«Участвовали в ысыахе около 100 человек, исключительно средники и бедняки края, — писала 7 сентября 1924 года газета «Автономная Якутия». — Ысыах прошел весьма весело и оживленно благодаря искусному и талантливому руководителю А. Е. Кулаковскому».

Никогда еще не встречали Алексея Кулаковского в Якутске так, как летом 1924 года.

Шла так называемая «якутизация», и основоположник якутской литературы с его трудами был крайне необходим для этой работы. Порой ему казалось, что всё совершается как в волшебной сказке, исполнялось всё, о чем он мечтал всю свою жизнь…

Съездив в Таатту, Кулаковский перевез в Якутск жену Евдокию Ивановну, восемнадцатилетнего сына Ясона, двенадцатилетнего Алексея, десятилетнего Реаса, двадцатидвухлетнюю дочь Ларису, семилетнюю Раису…

Снова после нескольких лет разлуки и скитаний Гражданской войны собрались Кулаковские вместе.

8 сентября 1924 года Кулаковского приняли на работу членом литературно-переводческой комиссии, установив ему жалованье из средств Наркомпросздрава, отпущенных на якутизацию. Тут же он был избран в коллегию по рецензированию поступающих пьес и включен в список работников по краеведению Якутского отделения Русского географического общества. Заодно получил место преподавателя якутского языка в педтехникуме.

Однако самое главное событие произошло 11 ноября 1924 года, когда на заседании литературно-переводческой комиссии заслушали предложение Кулаковского об издании его стихов и песен и постановили «ввиду большого спроса на песни Кулаковского немедленно приступить к их изданию силами местной типографии».

Он тотчас же приступил к работе. Сам печатал свои стихотворения на машинке, а члены литературно-переводческой комиссии читали и обсуждали их.

Протоколы обсуждений сохранились…

11 ноября 1924 года комиссия приняла стихотворение «Красавица», переименовав его на «Кырасыабай кыыс» («Красивая девушка») и исключив из стихотворения строку «во имя Господа моего».

18 ноября 1924 года обсуждали «Дары реки» и вынесли решение принять с изменением строк «До наступления суда второго пришествия Господня», «До наступления неспокойных, бурных веков», а примечание: «В погоне за наживой Бога забыли, Закон запамятовали» отредактировать так: «В погоне за наживой достоинство забыли, суды запамятовали».

18 ноября 1924 года приняли стихотворение «Вилюйский танец», изменив только название на «Танец по-вилюйски», а стихотворение «Большая огнедышащая лодка» приняли без изменений.

20 ноября 1924 года приняли стихотворения «Хомус» и «Старинное благословение» без изменений и дополнений…

Примерно так же обсуждались и принимались и остальные стихи и поэмы Кулаковского.

Комиссия настаивала только на изъятии строк, шокирующих излишне-откровенным описанием физиологии, а также — тут чувствовалась школа Емельяна Ярославского! — любых упоминаний о Боге.

Работа продвигалась достаточно быстро, и 23 января 1925 года, как раз к III Всеякутскому съезду Советов, стихи и поэмы основоположника якутской литературы были выпущены.

Забота, которой окружили Кулаковского зимой 1924/25 года руководители республики, воистину трогательна. Когда у него, мешая работать, разболелись пальцы правой руки, Платон Алексеевич Слепцов отправил в Москву телеграмму И. Н. Винокурову, чтобы тот быстро нашел и послал в Якутск пишущую машинку.

Большая нагрузка, связанная с издательской деятельностью и преподавательской работой, тем не менее не мешала научным занятиям Кулаковского.

Уже в январе 1925 года начинают появляться одна за другой его основополагающие работы по грамматике якутского языка, вопросам транскрипции и проблемам якутского литературного языка. Ученым тогда же написаны статьи «О произношении якутских гласных и двугласных букв», «Правила якутского стихосложения», работы о грамматических формах якутского языка.

Работа «О произношении якутских гласных и двугласных букв» показалась председателю методического бюро М. И. Ковинину настолько важной, что тот начертал резолюцию: «Сдать, спеша, в печать, разослать по школам напечатанные экземпляры и пустить в продажу».

В феврале Кулаковский завершил статью «Якутский язык», задуманную им еще в 1912 году.

«В этих напечатанных в 1925 году трудах, — пишет Л. Р. Кулаковская, — А. Е. Кулаковский, как тонкий знаток и исследователь родного языка, страстно доказывая красоту, богатство, изобразительную силу, огромные творческие ресурсы («один глагольный корень дает до 1500 производных слов») якутского языка, ставит и по-своему решает ряд проблемных вопросов общего языкознания. «…Возможность развивать своих детей при посредстве материнского языка — это великое, неоценимое счастье народов» его окрыляет…

В последние годы жизни Кулаковский упорно работал над созданием якутской грамматики. Именно на основе научных идей, взглядов и разработанных им закономерностей развития якутского языка в последующие годы были решены многие вопросы якутской письменности, языкового строительства и терминологии. Прошло почти столетие, но языковедческие труды Алексея Елисеевича Кулаковского не только не утратили своего значения, но все больше привлекают внимание лингвистов, его научные идеи продолжают претворяться в жизнь».