Александр Колкер - Лифт вниз не поднимает

— Как это по-русски… О! Пушнина! Айм бизнесмен! Пушнина!

Здесь Рыжов схватил карандаш и написал число с двенадцатью нулями.

— Май ту чемодане, — продолжал “бизнесмен”, — как это по-русски? О! Банхоф! Вокзал!

— Что вокзал? — вставила гражданка. — Стырили, что ли?

— Йес! Сты-ри-ли! — радостно взвился Рыжов.

Дама сдалась. Потом Кимухе надоело быть английским богачом и он перешел на чистый русский:

— Слушай, не обижайся. Налей-ка по рюмочке.

Гражданка оказалась с юмором:

— У меня для тебя тоже сюрприз. Я не успела долечить “триппак”… Не боись! Шутка!

Впопыхах Ким забыл в гостиничном номере паспорт, электробритву, домашние тапочки и деньги. Дежурная по этажу все это переслала в Ленинград. Она была на нашем последнем концерте и, услышав “Карелию”, полюбила и песню, и обаятельного Кима Ивановича.

Как перевести еврейское слово “шлемазл”? Говорят, что это не переводится. Самое близкое к этому в русском языке — мудак. Но это грубо и очень приблизительно. Кто-то говорил мне, что здесь нужен перевод при помощи жестов: надо пальцем вытереть нос, а потом этот палец вытереть о пиджак. Получится — “шлемазл”.

У Кима есть школьный товарищ Яша Бердичевский. Если Рыжов окончил школу с серебряной медалью, наш общий друг Шура Плотников (в простонародье — доктор Шурка) — с золотой, то Яша медалей не получал. Он не стремился овладеть фундаментальной наукой и пошел по другой части, по коммерческой. Не знаю, существуют ли на свете два более несовместимых понятия — “бизнесмен” и “шлемазл”? Яша их совмещал.

Жил он недалеко от Кима, в маленькой двухкомнатной квартире.

Когда Марии Ивановне, матери Рыжова, надоедали мальчишники (вместе с девчонками), она выставляла сына прочь.

Яша никогда не отказывал другу в пристанище, и все продолжалось у него на квартире.

Подтрунивая над Яшкой, Кимуха любит рассказывать, как коммерсант охмурял какую-нибудь гражданку. Будучи принципиальным противником материальной заинтересованности в вопросах любви, Бердичевский полночи мог талдычить одну и ту же фразу:

— Ну почему? (Пауза.) Нет, ты должна! (Пауза.)

И снова…

Зная скуповатость, нет, расчетливость своего школьного товарища, Кимуха на полном серьезе предлагал ему другой, испытанный метод.

Покупаешь маленькую водки (1 руб. 49 коп.) и одну бутылку кваса (37 коп.). Затем этот изысканный набор ставишь на подоконник. Обязательно на солнце!

Приглашая в гости даму, надо вскользь заметить: “Надеюсь, ты не откажешься со мной отобедать?”.

Когда гостья переступит порог квартиры, следует сразу же предложить ей “аперитив” (для возбуждения аппетита) — большую рюмку теплой водки и полстакана теплого кваса. На запивочку. Затем надо удалиться минут на десять. Якобы для разогревания обеда.

Спустя десять минут можно смело входить. Гражданка лежит…

Но даже такой способ овладения Яша считал накладным.

Заделаться бизнесменом Бердичевский явно поспешил. Ах, если бы он повременил лет двадцать! Скольких бед он сумел бы избежать! Да и Рыжов с Колкером не нахлебались бы позора. Но Яша был нетерпелив. Зарплата инженера-химика не позволяла ему разгуляться. А хотелось. Как хотелось!

Его дядя, миллионер, жил в Америке. Однажды, посетив Россию и встретив племянника, он посоветовал ему заняться колоссально прибыльным делом. Дядя не обнаружил в нашей стране автоматов для приготовления диетического парового мяса! Можно подумать, что остальное дядя обнаружил.

Яша, питавшийся всю жизнь бутербродами, плохо понимал, про что бубнил дядя. Он занялся менее утомительным делом. Он попытался сделать навар на спекуляции нейлоновыми рубашками.

Ким Рыжов не бросает в беде друзей, особенно школьных. Я тоже не бросаю в беде друзей, особенно соавторов. Когда мне позвонил Ким и сказал, что Бердичевский попал в беду, что надо срочно лететь в Сочи и спасать его, я, не раздумывая (а жаль!), спросил: “Когда вылет?”.

Один торгаш, некий Черняк, отправил Яшку в Сочи, снабдив его партией нейлоновых рубашек. Там этот товар ценился дороже, и Черняк рассчитывал получить приличный куш. Сам же Бердичевский, как реализатор операции, имел с одной рубашки два рубля!

Все эти подробности мы узнали с Кимом в зале суда, где судили выдающегося коммерсанта.

— Свидетель Колкер Александр Наумович, 1933 года рождения, член Союза советских композиторов. Встаньте. Зачем вы прибыли в Сочи и что хотите сообщить суду?

Суровый и официальный тон судьи подействовал на меня, как холодный душ. На судебном процессе я был впервые.

— Я знаю Якова Бердичевского как хорошего товарища…

— Вы можете сказать что-нибудь по существу дела?

— Да. Я знаю Яшу Бердичевского…

— Достаточно. Садитесь.

Эта жесткая интонация судьи была лишней. Ноги и без нее стали ватными. Я медленно опускался на скамейку. Самопроизвольно.

— Свидетель Рыжов Ким Иванович, 1932 года рождения, член Союза советских писателей. Встаньте. Зачем вы приехали в Сочи и что хотите сообщить суду?

Ким сделал вывод из моего нелепого поведения и решил растопить женское сердце. Умелец! Он довольно долго хлопал рыжими ресницами, как бы справляясь со своим горем. Выжав скупую мужскую слезу и глядя откровенным взором на пышный бюст совдеповской Фемиды, он проплакал:

— Я знаю Якова Бердичевского как…

— Достаточно. Садитесь. Вы оба свободны, — подытожила судья наши свидетельские показания.

Яшке дали полтора года.

Пока мы с Кимом выступали в суде, Черняк, прилетевший с нами в Сочи, не терял времени даром. Появляться в суде он не собирался. Боялся засветиться. Зато в ресторане гостиницы “Приморская” Черняк заказал шикарный стол.

Мы пришли с Кимом злые и голодные. Молча ели, много пили.

Странно, что судебная обстановка рождает такой аппетит. Мне казалось, будто я ем после блокады первый раз! Изрядно захмелев и оставив на столе гору грязной посуды, закурили…

— Сменить скатерть! — громко приказал Черняк. — Я буду заказывать!

Официант услужливо натянул на стол хрустящую крахмалом белоснежную скатерть. “Что прикажете подать?” говорила его поза.

— Три кофе! — брезгливо тявкнул Черняк.

Хозяин жизни.

Полтора года Бердичевский рубил сорго на Северном Кавказе.

Раскаяние в содеянном? На свободу с чистой совестью? Не смешите меня!

Все время отсидки Яша разрабатывал грандиозные планы построения капиталистического общества в одной, отдельно взятой стране. Жажда предпринимательства душила по ночам. В распаленном мозгу “бизнесмена” рождались фантастические проекты. Смелость своих замыслов он и не думал соизмерять с постулатами уголовного кодекса.