Леонид Млечин - Алиби для великой певицы

Отныне Москва стала руководить Скоблиным и Плевицкой напрямую, без посредничества Петра Ковальского, которого срочно вернули в Союз. Из Берлина через Данциг-Кенигсберг-Ковно он добрался до Риги.

Резидент советской разведки в Риге получил шифрованное послание из Центра:

«27 января к вам должен явиться наш источник ЕЖ-10, кличка «Сильвестров», которому вы должны оказать содействие для возвращения в Союз. При настоящем письме пересыпаем вам фотокарточку ЕЖ-10. Просим вас сообщить нам телеграфно о его явке к вам, а также дать нам номер выданного вами ему свидетельства на возвращение и путь его следования в СССР. Сообщите также даты его выезда и возможного прибытия».

Кроме того, были предприняты шаги к тому, чтобы ликвидировать все следы пребывания Ковальского в Вене. Резидент советской разведки в столице Австрии получил такую телеграмму:

«Ввиду того, что «Сильвестрову» пришлось срочно уезжать, все его вещи остались на квартире. Просим вас эти вещи изъять и переслать нам тяжелой почтой. Лучше всего, если вы это проделаете быстро, чтобы не было времени каким-либо образом выяснить посещение вами этой квартиры.

Туда можно прийти точно к десяти утра в любой день, кроме воскресенья и праздников, и вручить прилагаемое письмо хозяйке. Получить от нее три чемодана.

Приметы хозяйки: среднего роста, худая, брюнетка, лет тридцати, продолговатое лицо, волосы с проседью, темно-серые глаза, говорит по-немецки, употребляя венгерские обороты речи.

Письмо для хозяйки прилагаем в распечатанном виде, прочитайте и потом заклейте сами. Отдельным приложением посылаем список вещей, находящихся в этих трех чемоданах.

Если эта операция может представить для вас какую-либо опасность провала, то лучше ее не проводить. Проведите ее только в том случае, если будете или менее уверены в удачном исходе».

Петра Георгиевича Ковальского, к его величайшему огорчению, вернули в Харьков.

«ГПУ УССР

2 февраля с.г. в Харьков выехал через Москву «Сильвестр», отозванный нами из-за кордона ввиду того, что он был накануне фактического провала.

Несмотря на то, что он возложенную на него работу провел довольно удовлетворительно и тем самым оправдал целесообразность своей командировки, последние события, ведшие к провалу, говорят о том, что он еще нуждается в систематическом воспитании для дальнейшей работы за кордоном.

Мы прорабатываем в настоящее время возможности его будущего использования по линии загранработы и в зависимости от результатов поставим вопрос его дальнейшего использования.

Пом. нач. ИНО ОГПУ

Пом. нач. 5-го отд».

Ни его начальники в иностранном отделе, ни сам Ковальский не предполагали, что больше за кордон он уже не поедет.

После вдохновляющей беседы с посланцем Москвы Скоблин и Плевицкая принялись за работу очень рьяно. Скоблин взял в штабе РОВС три доклада с мобилизационным планом всех белых войск в Европе, чтобы передать их советской разведке. Генерал Шатилов сам завел разговор о том, что штабисты РОВС составили новый план, и предложил Скоблину ознакомиться с докладами.

Павел Шатилов при Миллере стал человеком номер два в штабе РОВС в Париже. В свое время Павел Шатилов был очень близок к Врангелю, которому помог сместить Антона Ивановича Деникина с поста главнокомандующего Добровольческой армией и занять его место.

Скоблин взял доклады и спросил:

— Когда прикажете, ваше превосходительство, вернуть их?

Шатилов подумал и ответил:

— К завтрашнему утру, не позже.

Скоблин поехал домой, и всю ночь они вместе с Надеждой Васильевной переписывали доклады. Затем передал копию сотруднику парижской резидентуры, с которым находился на связи.

Резидент переслал записки в Москву:

«Переписаны доклады карандашом чуть ли не на картонной бумаге — страниц сорок. Я все эти листы сфотографировал. Погода была пасмурная, выдержки не знал (сообщите, кстати, какая выдержка нужна при съемке против окна без электрического света — утром при свете и когда пасмурно). Работал часа четыре, проявлял (все это без нужных приспособлений), и не получилось ничего. Пришлось мне доклады тайнописью переписать. Доклады чрезвычайно интересные».

Сомнения венской резидентуры были напрасны. Николай Скоблин и Надежда Плевицкая преданно служили советской разведке. Почему? Точный ответ на этот вопрос очень хотели получить в Москве. Причин было, видимо, несколько. Разочарование в белом движении, которое дробилось, старело, теряло надежду на возвращение в Россию и поддержку в Европе. Безнадежность, которая усиливалась каждым новым сообщением из России: коммунистический режим и не думал разваливаться.

Не меньшее значение имели чисто личные причины — отсутствие денег. Скоблин был кругом в долгах. Даже благоволивший к нему генерал Миллер, ссужая некую сумму, неукоснительно требовал возвращения займа. Объясняя, почему ему постоянно нужны деньги, Скоблин передал связному из резидентуры письмо от генерала Миллера: «Многоуважаемый Николай Владимирович!

Так как я в четверг рано утром уезжаю на три недели из Парижа, и возможно, что до моего отъезда я не смогу Вас повидать, то прошу Вас во время моего отсутствия деньги внести в «Нэшнл сити бэнк» на мой текущий счет.

Вам дадут расписку от банка, которая и будет служить Вам документом в возврате денег, а банк меня уведомит о внесении на мой счет внесенной Вами суммы.

Прошу Вас засвидетельствовать мое глубокое уважение и сердечный привет Надежде Васильевне.

Всего хорошего.

Искренне уважающий Вас

Е.Миллер».

Деньги Скоблину советская разведка давала регулярно. Но за каждый франк требовала информации.

«Берлин

резиденту

В том случае, если вы будете связываться с «Фермером» до его поездки в Софию, укажите ему на необходимость уделения максимального внимания выявлению лиц, ведущих активную разведывательную работу против СССР, выяснению путей проникновения агентов на нашу территорию и способов связи с ними. Центр».

«Центр

О «Фермере» могу сообщить следующее. Гастроли прошли благополучно (в смысле возможных неожиданностей после провала с ЕЖ-10).

Концерт состоялся только в Софии. В Белграде оба провели около недели отнюдь не по делам концертным (концерта не было). Если поездку четы «Фермеров» на Балканы рассматривать как первую контрольную, то, нужно сказать, «Фермер» — добросовестный и, если хотите, талантливый агент. Его сообщения, в трех направлениях целиком подтверждающиеся данными ЕЖ-10, достаточное для того доказательство.

Короткое пребывание на Балканах он использовал исчерпывающе и не только в области информационной, а и, так сказать, стратегической.