Леонид Млечин - Алиби для великой певицы

Габриэле нравилось вечерами сидеть на веранде, наслаждаясь теплотой вечера и чарующей атмосферой Адриатического побережья. Карличек покупал местные вина, они сидели в плетеных креслах друг напротив друга и разговаривали. Впрочем, говорила в основном Гиб-риэле, Карличек никогда не был особенно словоохотливым. А Габриэле ценила в мужчинах немногословие.

Они провели вместе четыре дня и вполне освоились, когда появились гости.

Главное разведывательное управление, хозяйство генерала Вольфа, размещалось в Берлине в гигантском комплексе зданий министерства государственной безопасности ГДР.

Девятый отдел, занимавшийся главным противником — западногерманской разведкой, доложил генералу Маркусу Вольфу, что чрезвычайно ценный источник «Гизела» испытывает психологические трудности. Следы ее тревоги можно увидеть в шифрограммах и посланиях, которые привозит от нее курьер.

Все дело в том, что источник «Гизела» видит человека, в которого влюблена, лишь раз в год и боится, что никогда не сможет быть вместе с ним.

Девятый отдел был обеспокоен тем, что такие пессимистические настроения лишат источник «Гизела» воли к работе. Отдел предложил различные способы улучши ть настроение «Гизелы», но Маркус Вольф их все отверг.

Он решил, что займется этим делом сам. Он высоко ценил информацию, которую давал этот источник. «Гизела» прекрасно знала расстановку политических сил в Федеративной республике и составляла блестящие прогнозы. Он уважал в ней способность к анализу. Кроме того, с ее помощью ГДР всегда знала, что именно известно западногерманской разведке о происходящем в социалистическом лагере.

Генерал Вольф сказал, что сам побеседует с «Гизелой». Без ложной скромности он понимал, что встреча с ним лучшая награда для любого агента. Причем самое сильное впечатление генерал производил как раз на умных людей, к числу которых относил «Гизелу» — Габриэле.

Своей будущей профессии Маркус Вольф учился в годы второй мировой войны в школе Коминтерна, которая находилась в Кушнаренково, в Башкирии.

Отец Маркуса, известный драматург и врач Фридрих Вольф, еврей по происхождению и коммунист по политическим убеждениям, бежал из нацистской Германии в Советский Союз. Здесь и росли двое его сыновей. Конрад, который станет со временем кинорежиссером и президентом Академии художеств ГДР, и Маркус, которого в России называли просто Мишей.

Он был горд, когда его приняли в школу Коминтерна и отправили в Башкирию, о которой прежде он и не слышал. Сначала курсантам школы Коминтерна разрешили сообщить родственникам свой адрес с припиской «Сельскохозяйственный техникум № 101», но потом по соображениям секретности переписку им запретили.

Как и в обычной разведшколе, всем дали псевдонимы. Обращаться друг к другу можно было только используя новое имя. Рассказывать о себе, о своем прошлом, называть настоящую фамилию категорически запрещалось.

В спальню, где поселили юного Вольфа, втиснули пятнадцать кроватей. Около каждой кровати стояла тумбочка. В центре комнаты — круглый стол.

В его комнате в основном жили испанцы. Рядом с Вольфом поставил койку немец Вольфганг Леонгард. Его мать была осуждена органами НКВД как враг народа, но на отношении к Вольфгангу это не сказалось. Тогда справедливость репрессий против врагов социализма не вызывала у него сомнений. Но впоследствии Леонгард перебежит из ГДР на Запад и напишет книгу «Революция отвергает своих детей», где подробно расскажет о школе Коминтерна в Башкирии и о Маркусе Вольфе.

Утром курсантов поднимал звонок. Строились по национальным группам — испанцы отдельно, немцы отдельно. Старший группы по-военному докладывал начальнику школы о наличном составе, и все отправлялись на спортплощадку — зарядка, гимнастика, упражнения на турнике, бег. Спорту в школе Коминтерна придавалось большое значение.

Кормили хорошо, обильно. На еду и вообще на условия никто не жаловался. А было бы плохо, тоже бы никто и слова не сказал, проявления недовольства исключались. Советский Союз приютил их, советские люди в трудные военные годы делились с ними всем, что имели сами, и нечестно было бы претендовать на нечто особенное.

В школе учились немцы, австрийцы, судетские немцы, испанцы, чехи, словаки, поляки, венгры, румыны, болгары, французы и итальянцы. Каждая группа готовилась вести партизанскую войну в своей стране.

Кроме них была еще одна группа, существовавшая в полной изоляции в отдельном домике за оградой, — корейские коммунисты. Никто их не видел, но о них все знали.

За месяцы, проведенные в школе, курсанты проработали историю компартии Германии и историю ВКП(б), разобрались в причинах крушения Веймарской республики, оценили положение в нацистской Германии и ход второй мировой войны, изучили политэкономию, исторический материализм и диалектический материализм.

Нацизм как теория и практика изучался на занятиях тщательно и серьезно с использованием первоисточников. С такой же ненавистью на занятиях говорилось только о коммунистических отступниках — от предателя и агента гестапо Троцкого до исключенных из компартии Германии Рут Фишер и Маслова.

Особое место занимал практический курс, который именовался так: «Политические вопросы современности». На этих занятиях курсантов учили методике ведения подпольной работы в Германии. Они должны были научиться создавать так называемые «народные комитеты» — антинацистские организации.

Курсанты сами составляли учебные листовки (в том числе учились их печатать подручными средствами) и критически разбирали реальные листовки, выпускавшиеся Главным политуправлением Красной Армии для разложения немецкой армии.

Очень много времени курсанты проводили в библиотеке. Туда среди прочего присылались нумерованные секретные бюллетени, которые предназначались для советского идеологического аппарата: обзоры зарубежной прессы и иностранного радиовещания. Взяв такой бюллетень, полагалось расписаться в особом журнале.

Отдельно в школу пересылались из ГлавПУРа подборки подобранных на поле боя писем немецких солдат и офицеров на родину и писем из Германии на фронт. В этих закрытых бюллетенях благоприятные для национал-социализма положения не вычеркивались. Был еще один секретный бюллетень, представлявший особый интерес для немецких курсантов, — переводы официальных материалов нацистской Германии: декретов, законов, речей нацистских лидеров.

Все это помогало курсантам-немцам следить затем, что происходило на родине. Хотя и те дни никто из них не рисковал называть Германию родиной.

Учили и ведению партизанской войны. Курсанты, знакомые с военным делом, особенно те, кто успел побывать в Испании, говорили, что учение далеко от жизни. Стреляли из винтовки и пистолета, маршировали. Иногда их будили по ночам сиреной и проводили учения у ящика с песком.