Леонид Млечин - Примаков

В 1946 году Примакова отчислили из училища по состоянию здоровья. Евгений Максимович писал, что у него обнаружили начальную стадию туберкулеза. В Баку примчалась заботливая мама-врач и забрала его домой. Он вернулся в Тбилиси, вылечился и благополучно окончил школу (учились тогда одиннадцать лет). Сомнений в дальнейшем пути не было — ехать в Москву и получать высшее образование.

Примаков выбрал Московский институт востоковедения. Успешно сдал экзамены и был зачислен. Его определили изучать арабский язык. Это не был тогда самый популярный иностранный язык. В первые послевоенные годы советское руководство еще мало интересовалось арабским миром. Внешняя политика Сталина и Молотова замыкалась на Соединенных Штатах и Европе, а в Азии только-только наметился первый крупный партнер — Китай. В 1949 году Мао Цзэдун возьмет власть в Китае, и тогда резко возрастет спрос на синологов, знатоков китайского языка.

Арабисты понадобятся позже, когда молодые египетские офицеры во главе с будущим президентом Гамалем Абд аль Насером свергнут короля, возьмут власть в Каире и назначенный Хрущевым министр иностранных дел Дмитрий Трофимович Шепилов поедет устанавливать отношения с независимым Египтом.

А до тех пор арабоговорящими странами в Москве занимались мало. В только-только разгорающемся арабо-израильском конфликте Советский Союз был еще на стороне Израиля, считая реакционные арабские режимы английскими марионетками… Словом, особых перспектив в 1948 году у арабистов не было.

Юный Примаков был увлечен Москвой и московской жизнью. Учеба давалась ему легко. Он зубрил арабский язык (хотя, как человек от природы способный, зубрежку ненавидел), а заодно учил и английский, что потом ему очень пригодилось. По арабскому языку на выпускных экзаменах получил «тройку», все переговоры на Ближнем Востоке Примаков вел на английском (скажем, с Ясиром Арафатом) или прибегал к помощи переводчика.

На фотографиях того времени можно увидеть симпатичного молодого человека с усиками, с горящими глазами — совершеннейшего грузина, хотя грузинской крови в нем нет. В таком огромном городе, как Москва, вдруг обнаруживаются старые знакомые — кого он знал еще по Тбилиси.

Леон Оников вспоминал:

— Я приехал в Москву в сорок пятом, а он только через три года. Я и не знал, что он здесь. Однажды прихожу к своему ДРУГУ — известному сценаристу Толе Гребневу, открываю дверь и вдруг вижу Женю. Оказывается, они живут в одной квартире. Вот с тех пор мы стали неразлучны…

В Институте востоковедения у Примакова появились новые друзья и множество знакомых. На курс старше учился Вадим Алексеевич Кирпиченко, будущий заместитель Примакова в Службе внешней разведки. В своей книге воспоминаний «Разведка: лица и личности» генерал-лейтенант Кирпиченко напишет, что Примаков поставил рекорд по количеству друзей: «Через несколько недель пребывания в институте его уже знали все и он знал всех. Быть всё время на людях, общаться со всеми, получать удовольствие от общения и не уставать от этого — здесь кроется какая-то загадка. Скорее всего, это врожденное качество, помноженное на кавказское гостеприимство и южный образ жизни…»

Среди его институтских приятелей были Юлиан Семенов, автор популярных романов, Герой Советского Союза Зия Буниятов, будущий академик Академии наук Азербайджана. Бу-ниятов станет значительной фигурой в конфликте вокруг Нагорного Карабаха и полностью отдастся борьбе со своими армянскими оппонентами. О Буниятове Евгений Примаков вспомнит через много лет, когда в январе 1990 года Горбачев отправит его в Баку, куда введут войска, для того чтобы прекратить армянские погромы и попытаться восстановить порядок. Анализ ситуации покажет, какую провокационную роль сыграла в этой трагической истории националистически настроенная интеллигенция.

В 1951 году, на третьем курсе, Примаков женился на девушке из Тбилиси. Потом привез жену в Москву, и они не расставались до самой ее смерти. Прожили вместе тридцать шесть лет.

Его жена Лаура Васильевна Харадзе училась в Грузинском политехническом институте, после свадьбы перевелась на электрохимический факультет Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева. Лаура выросла в артистической семье. Ее тетя, Надежда Васильевна Харадзе, профессор Тбилисской консерватории, была примадонной Тбилисского оперного театра.

Но и сам Примаков не был чужд искусствам. Он писал стихи, о чем тогда знали только близкие, и участвовал в студенческой самодеятельности, пел забавные куплеты. Примаков занимался в научном кружке и вел, как было положено в ту пору, общественную работу. Герман Германович Дилигенский, который со временем станет профессором и главным редактором академического журнала «Мировая экономика и международные отношения», помнил Примакова совсем молодым.

— Он был одним из руководителей лекторской группы при Московском обкоме комсомола. Тогда много молодых людей, студентов и аспирантов, по комсомольской путевке ездили в трудовые коллективы читать лекции. Он руководил международной секцией. И видно было, что он действительно руководит, командует. Он делал это очень умело. Он прирожденный лидер. Он стремится к этому, и он способен быть лидером…

В год, когда умер Сталин, Примаков окончил институт, получил специальность «страновед по арабским странам». После института поступил в аспирантуру экономического факультета МГУ. Жилья своего не было, они с Лаурой ютились в общежитии в зоне Б на четвертом этаже, маленького сына Сашу, родившегося в 1954 году, отправили к его бабушке в Тбилиси.

В аспирантуре Примаков подружился со Степаном Арама-исовичем Ситаряном, который со временем станет заместителем председателя Госплана СССВ Счастливые аспирантские годы пролетели быстро, но по истечении положенных трех лет диссертацию он не защитил. Зато написал первую свою книжку — «Страны Аравии и колониализм». Примаков стал кандидатом экономических наук в тридцать лет, уже работая на радио. Тема диссертации: «Экспорт капитала в некоторые арабские страны — средство обеспечения монопольно высоких прибылей».

Окончив аспирантуру, искал место преподавателя политэкономии, а в сентябре 1956 года нашел работу на радио. Первая должность — корреспондент. Примаков вовсе не был уверен, что поедет когда-нибудь на Арабский Восток. В те времена за границу мало кого пускали. Он знал профессоров-востоковедов, которые никогда не были в странах, о которых так увлеченно рассказывали.

Как бы то ни было, Примаков на многие годы связал себя с Арабским Востоком. Его всегда подозревали в особой любви к арабскому миру и к некоторым арабским лидерам.