Пётр Бартенев - О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

В Михайловском же Пушкин, вероятно, свиделся и с доброй нянею своей, Ариной Родионовной.

Гораздо позднее в следующих стихах вспоминал Пушкин это первое посещение Михайловского:

Сначала молодой поэт очень обрадовался деревне. Ему новы были её удовольствия. «Вышед из Лицея,— говорит он в другом отрывке Записок своих,— я тотчас почти уехал в Псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, Русской бане, клубнике и пр., но всё это нравилось мне не надолго. Я любил и доныне люблю шум и толпу» [251] См. там же. .

Жажда новых ощущений, впечатлений более сильных, столь понятная в 18-летнем поэте, звала его в Петербург, куда Пушкины и возвратились в октябре 1817 года [252] См. статью П. А. Плетнёва: Александр Сергеевич Пушкин , во 2-й книжке Современника 1838 года, стр. 25, где именно указан октябрь месяц (Пушкин выехал из Михайловского в конце августа.— Сост. ). .

Александр Сергеевич начал жизнь самостоятельную и более или менее независимую.

Прежде всего останавливают наше внимание его сношения с теми писателями и любителями словесности, которые составляли знаменитое общество Арзамаса. Большая часть их издавна были на приятельской ноге с семейством Пушкиных, и мы уже знаем, как ещё в Лицее они любовались талантом молодого поэта. Особенно ласкали и любили его Карамзин, Жуковский и А. И. Тургенев. Известно, с каким участием следил за его успехами бессмертный историограф, как ласково принимал его в своей семье, как удостоивал 16-летнего школьника продолжительных бесед, читал ему страницы труда своего, даже спрашивал мнения, выслушивал и опровергал порою заносчивые и резкие отзывы его. А. И. Тургенев до конца оставался с Пушкиным в самых приязненных отношениях и часто с ним переписывался [253] См. Современник 1842, № 1, стр. 5, Хронику Русского в Париже : Тургенев говорит об одном письме к нему Пушкина из Бессарабии от 21-го августа 1821 года: «Письмо Пушкина не велико, но ноготок остёр». . Может быть, ещё более нежного внимания и сердечного участия оказывал ему Жуковский. Он подарил Пушкину свои стихотворения, и уже тогда судил о достоинстве собственных стихов, поскольку они запечатлевались в памяти гениального мальчика. Можно сказать положительно, что такое сближение действовало могущественно на Пушкина и окрыляло его талант. Сознавая это, Пушкин сохранил к Жуковскому неизменную привязанность и благодарность. Ещё в Лицее он отмечает в своих Записках особенно памятное для себя событие: Жуковский дарит мне свои стихотворения [254] См. «Материалы» г. Анненкова, стр. 22. Отметка писана до 8-го ноября 1815 года; а стихотворения Жуковского (2 тома in 4°, первое редкое издание) дозволены к напечатанию цензором И. Тимковским. . Ту же признательность выразил он в послании к Жуковскому, начинающемся так:

Послание написано в начале 1817 года. Из него можно заключать, что общество Арзамасское тогда уже выбрало Пушкина в сочлены свои. Его назвали Сверчком [255] Имена Арзамасцев заимствованы из баллад Жуковского, так как месть за Жуковского была одною из первоначальных целей общества; оттого имена Арзамасцев: Кассандра, Ахилл, Громовой, Эолова арфа, Ивиковы Журавли, Чу!, Вот, Асмодей, Старушка, Рейн и пр. Слово Сверчок взято из 5 строфы Светланы: С треском пыхнул огонёк, Крикнул жалобно сверчок, Вестник полуночи. , ибо, по выражению одного из Арзамасцев, «в некотором отделении от Петербурга, спрятанный в стенах Лицея, прекрасными стихами уже подавал он оттуда свой звонкий голос».

Избрание это должно было льстить самолюбию Пушкина. Как сильно занимала его литературная распря, вследствие которой возник Арзамас, видно из упомянутого послания к Жуковскому. Ещё гораздо прежде он с любопытством следил за этим новым движением в словесности. В Лицейских Записках его, 1815 года, находим отметку: «8-го ноября. Ш-ов и г-жа Б-на (Шишков и Бунина) увенчали недавно кн. Шаховского лавровым венком…» [256] Запись 28 ноября 1815 г. Это было вскоре после представления Липецких вод, комедии кн. Шаховского, в которой литературные противники Жуковского видели своё торжество. Весть о городских событиях, видно, скоро перелетела в Царское Село. Вслед за этою пометою лицеист заносит в свой журнал сатирические стихи на кн. Шаховского, которые г. Анненков неверно приписывает самому Пушкину. Стихи эти, сочинённые сообща Арзамасцами, тогда ходили по городу. Но тут же 16-летний Пушкин излагает собственное мнение о Шаховском, поразительное по беспристрастию, столь редкому и не в таком возрасте.

«Мои мысли о Шаховском:

„Шах<���овской> никогда не хотел учиться своемуискусству и стал посредственный стихотворец. Шах<���овской> не имеет большого вкуса; он худой писатель. Что же он такой? Неглупой человек, который, замечая всё смешное или замысловатое в обществах, пришед домой, всё записывает и потом, как ни попало, вклеивает в свои комедии“» [257] См. «Материалы» г. Анненкова, стр. 23. .

Вот когда ещё обращалась в уме Пушкина мысль о труде и усовершенствовании таланта!

Возвратимся к Арзамасу.

Пушкин, к сожалению, успел один только раз принять участие в заседаниях этого полушутливого, но вполне литературного общества. То было, если не ошибаемся, в последних числах сентября, либо в начале октября 1817 года. По обычаю, новый член Арзамаса произносил вступительную речь. Протоколы заседаний ведены были (и нередко в стихах) секретарём общества Светланою, и если уцелели эти драгоценные образцы остроумия и весёлости, то там, конечно, упомянуто о речи, которую произнёс Пушкин превосходными Александрийскими стихами. В памяти слушателей доселе свежо сохраняется начало её:

Для объяснения последнего стиха нужно сказать, что общество, по примеру Французской Академии, постановило произносить похвальные слова умершим членам; но так как в Арзамасе не было покойников и все члены его были бессмертны, то положили брать умерших напрокат из Беседы Любителей Российского Слова и Российской Академии. Легко представить, к каким неистощимым шуткам давало это повод. Особенно памятно было похвальное слово, произнесённое Арзамасцем Кассандрой Беседнику Захарову, весьма посредственному писателю того времени; и как нарочно случилось, что несколько дней спустя бедный Захаров в самом деле скончался.