Анатолий Гордиенко - Первый комендант

— Мы всё время ждали папочку, — сказал, заплакав, младший — Аскольд. — И вот мы его нашли. Он освободил нас от «палача».

Молчанов стоял у окна, щёки у него дрожали. Слезящимися глазами он глядел на дальние развалины, которые разбирали тонконогие девушки. Они тюкали тяжёлым ломом, укладывали пяток кирпичей на носилки и, печально опустив головы к плоской груди, медленно уходили вдаль.

— Надо, чтобы об этом знали все, — трудно проговорил Молчанов, пристукнув тяжёлым кулаком по подоконнику. — Напишите об этом в газету. Нет, пусть дети напишут. Сами, своими словами. Вот так, как мне рассказывали. Пусть все узнают, что нёс нам фашизм!

…Дверь в кабинет Молчанова не закрывалась. Две женщины с детьми слёзно просили срочно отправить их в Ленинград. Пришёл рыбак по фамилии Никонов, сказал, что пригнал полную лодку рыбы и хочет отдать её солдатам. Молчанов послал с ним двух бойцов, приказав:

— Рыбу отвезёте в лагеря, ребята. Пусть детям уху сварят…

Позвонил начальник штаба батальона Писаревский:

— Разведчики обнаружили колодцы фугасов на судостроительном заводе. Я послал туда срочно бронемашину с Жидковым. Он только что связался со мной по рации. Говорит, точь-в-точь такие же мощные колодцы, как в порту.

— А как в городе?

— Разминирование почти завершено, Иван Сергеевич. Обезврежено около пяти тысяч мин. Считаю необходимым представить Жидкова к боевой награде.

— Уже представил. Список сапёров самый многочисленный. А на завод я сейчас выеду сам…

С выездом Молчанов, правда, несколько задержался. Пришёл директор краеведческого музея Дорошин — немолодой, усталый человек. Стал просить Молчанова написать несколько страниц о боевых действиях батальона в Свирско-Петрозаводской операции.

— Мемуары — не моя стихия, — мягко отказался Молчанов. — Спасибо за честь, меня ждут неотложные дела, вы уж извините…

Обедал Молчанов на «Марсовом». Рассказал Антонову о минных колодцах, о том, что решил перестроить мост через Лососинку. Сам сделал проект — в горсовете он понравился, Дильденкин обещал хороших плотников. К концу обеда в кают-компанию вошёл вахтенный офицер и доложил, что неподалёку сел гидросамолёт и к нему послана шлюпка. На самолёте прилетели московский журналист, фотокорреспондент и художник с погонами майора. Они дружно отказались от обеда, а стали жадно расспрашивать обо всём. Фотокорреспондент снимал моряков, Кузьмина и его ребят, фотографировал Молчанова с его неразлучным биноклем. Художнику тоже понравилось мужественное лицо комбата, и он захотел написать его портрет тут же, на носу корабля.

— Вы первый комендант города. Фигура, — рокотал художник, устанавливая на палубе «Марсового» походный мольберт. Молчанов наотрез отказался позировать и позвонил Шенявскому, чтобы тот прислал на флагманский корабль старшего лейтенанта Молькетеллера.

— Андрей Францевич — лучший командир роты, храбрый офицер. Он первым высадился с десантом в Уйской губе. Вот он — фигура, — отбивался от наседавшего художника Молчанов.

Через час успокоившийся художник уже рисовал смущённого Молькетеллера, располагал его к себе давно забытыми душистыми папиросами «Казбек» и рассказами о далёкой Москве.

Поздним вечером в комендатуру пришёл столичный журналист, разговорились. Журналист знал дома, которые построил Молчанов, помнил многие довоенные спектакли, фильмы. Далеко за полночь проговорили они о той далёкой жизни, о скорой победе, о будущем.

Через неделю в «Вечерней Москве» появился большой очерк о коменданте Петрозаводска. А ещё через неделю Молчанов получил около десяти писем от старых друзей, от жены. На всех конвертах стоял адрес: «Петрозаводск, военному коменданту».

Молчанова одолела бессонница, он похудел, осунулся, веки глаз набрякли и покраснели. Врач Резвый делал ему уколы, но нервное напряжение не проходило.

Почти каждый день вечером в горкоме партии проходили летучки, подводились итоги дня. Приглашали Молчанова. Дильденкин с радостью сообщал, что возвратившиеся в город онежцы создали у себя на заводе парторганизацию, отлично обстоят дела у железнодорожников — они досрочно восстановили мосты через Шую, через Лососинку — и недалёк тот день, когда в Ленинград уйдёт первый поезд. Открылись первые столовые, магазины. Заработали швейная, сапожная, столярная и бондарная мастерские. На днях откроются аптека, поликлиника. Молчанова попросили выделить солдат для завершения работ на водокачке.

Однажды к Молчанову пришли две девушки. Первая, побойчее, была секретарём горкома комсомола, её звали Аня Бойкова, вторая — худенькая, болезненная Шура Антипина, тоже из горкома.

— Хотим организовать вечер молодёжи в парке, — начала Аня. — Знаем, что у вас духовой оркестр. И ещё товарищ Дильденкин нам сказал…

— Правильно сказал, — усмехнулся Молчанов, — есть у нас и крепкая солдатская самодеятельность. Можем на целый час дать концерт. Назначайте день.

Наметили ближайшую субботу. Затем девушки рассказали, что каждый день в горкоме регистрируются комсомольцы. В первый день зарегистрировалось 76 человек. Все просят дать им работу на восстановлении города. Комсомолки разыскали чернила, карандаши, ручки и в течение двух дней, не выходя из горкома, писали лозунги, вывешивали их на самых людных местах. Ребята разносят газеты, собирают посуду для столовых, записываются в школы ФЗО. Девушки хотели было уходить, когда в кабинет вошла их третья подруга.

— Это наша Клава, Клавдия Михайловна. Её муж Фёдор Тимоскайнен был секретарём подпольного горкома партии. Погиб как герой, здесь, под Петрозаводском, — поведала Аня Бойкова. — Шура Антипина тоже подпольщица. Её схватили враги, мучили. Приговорили к пожизненному заключению.

— Были тюрьмы, лагеря, изнурительная рабская работа, — заговорила Шура. — В лагере мы сколотили группу молодёжи, писали листовки, вели беседы, поддерживали стариков, детей. Те, кто работал на щипке слюды, вкладывали в пачки крохотные листовки. В промышленных мастерских делали наши девушки игрушки. В них тоже вкладывали бумажки с призывом мстить фашистам…

…Концерт получился на славу. Вечером в парк пришли и стар и млад. Каждый номер встречали с восторгом, не жалели ладоней. После концерта начались танцы. Конечно, на первом месте были моряки — на дамский вальс их разбирали в одно мгновение. Особняком, в сторонке, окружённые весёлыми девушками, стояли сапёры со своим командиром Жидковым. К ним подошли Аня Бойкова, Шура Антипина.

— Рады познакомиться со смелыми людьми, — сказала Аня Бойкова. — Спасибо вам, вы так много сделали для нашего города. К нам в горком комсомола пришли несколько парней и девушек, просят, чтобы их научили разминировать дома, в минах разбираться. Список желающих мы составили, теперь требуется ваша помощь, ребята. Люди вы все опытные, готовые инструкторы, скажем прямо. Только не всех знаю по имени…