Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

«…Устроим вечер. Он должен быть замечательным — ведь это начало нашей жизни. Пусть друзья почувствуют, как мы счастливы. А потом будет у нас свадебное путешествие в… Малаховку».

«…Ты мне написала, что ходишь считанные минуты, больше лежишь. Милая моя! Как ты не можешь понять, что ходишь ли, лежишь, — ты это ты. А ты для меня все: радость, счастье, жизнь».

«Я теперь начинаю понимать, что природа одарила нас высокими, святыми чувствами. Это не каждому дано. Ты совершила чудо: не можешь даже себе представить, какие во мне произошли изменения и чего я добился. Я себя полностью посвятил тебе — я тебе отец, брат, муж…

Мама плохо себя чувствует. Родная! Звони ей, у меня легче на душе, когда ты ей звонишь.

Уже два часа ночи. Спи спокойно…»

Из дневника:

«Он подарил мне колечко. И духи. И еще много подарков. И не понимает, что на склоне лет подарил мне юность. Ярче светит солнце, и не так болят раны. И неистово хочется любить, работать, жить. И лишь на утраты свои не могу смотреть светло. Но он подарил мне юность и, значит, силы бороться с горем. Он подарил мне юность и, значит… Что же значит юность?!»

«…Все думаю, как мы встретимся, какие будут первые минуты, первые слова. До встречи остается все меньше и меньше…»

«…Когда у нас двадцать часов, я думаю о тебе: вот ты сейчас просыпаешься, открываешь свои чудесные глаза и о чем-то думаешь. Как я люблю твои глаза!..»

«…Стать снова хореографом — моя мечта. В Москве увижусь со своими педагогами-наставниками, которые в свое время оказывали мне поддержку и доверяли ответственную работу. У меня были интересные планы создания национального цыганского ансамбля. Прошло двадцать восемь лет, но мечта не угасла. Цыгане очень музыкальный, красочный народ. Это самородок, который требует хорошей окантовки. Работать с ними тяжело. Но у них богатый колорит танца, песни. Где-то глубоко-глубоко в душе затлел огонек надежды…»

«…Я чувствую, что ты будешь моим вдохновителем и помощником в осуществлении скромных начинаний на моем любимом поприще. Если я добился второй молодости, то добьюсь осуществления и этой моей мечты. Мы с тобой еще не один танец поставим. Мне нужно много учиться, работать, я долгие годы был оторван от искусства. И только ты, именно ты, поможешь мне. За одно то, что ты будешь рядом, я готов преодолеть все трудности, а их будет ох как много. Дорогой мой дружочек! Поставим с тобой танец, назовем его «Счастье». Подберем с тобой музыку, а ты напишешь небольшое либретто…»

«Иринушка! Мне нужен твой совет. Мама страшно по мне скучает и ждет с большим нетерпением. Приеду, будет приятная встреча, но я не смогу долго прожить в Малаховке — буду рваться к тебе. Мама ничего не скажет, но в душе будет переживать. Любая мать ревниво относится к сыновьям. Я знаю, она тебя полюбит и станет нашей с тобой мамой. А пока — как лучше сделать? Может быть, приехать сначала к тебе, а потом в Малаховку, как будто из Томска? Может быть, этот обман оправдан? Побережем ее!..»

«…Такой разговор будет последним. Знаю, в каком ты положении, и знаю не первый год. Я не молодой человек, у которого возник порыв чувств и потом бы остыл. Я прожил большую жизнь. Были взлеты, почет, головокружительные успехи. И был ад, страшный ад. Не каждому удавалось пройти через кошмарное чистилище прошлой жизни. Я все прошел, а какой ценой! На мне был поставлен крест — «неисправимый». Да я и сам понимал, что человек конченый. Твое имя дало мне первый толчок к жизни. С твоим именем связано досрочное освобождение. А сколько мытарств было после него! Сколько пришлось пережить! Только твое имя давало мне силы бороться и выстоять. Началась переписка с тобой, и за эти пять месяцев я добился таких успехов, на что другим и пяти лет не хватило бы. Заслуга в этом полностью твоя. Потому что я люблю тебя…»

«…Когда будем жить постоянно вместе, нам и домработница будет не нужна. Завтрак, обед и ужин всегда будут вкусными. Все будем решать вдвоем. Будем принимать гостей, выезжать сами. И, конечно, творчески работать.

Выкинь из головы все сомнения и запомни — у тебя есть муж!..»

«…Не знаю, как тебя благодарить за подарок, — я столько мечтал о такой книге! Люблю живопись. Эта книга так много открыла мне нового, интересного. Все наши врачи, сестры восхищены ею.

Спасибо и за портрет — я влюбился заново. Видно, для любви пределов нет! И что будет, когда мы встретимся?!»

«…Что ты со мной делаешь? Такие подарки, такое внимание — мне просто не верится, что все это мне…»

«…Тебя тоже ждет много подарков, я хочу, чтобы ты была у меня принцессой.

Иринушка! У меня книга (энциклопедия о балете) не выходит из головы. Я уже слышал по радио о выходе этой книги, но не смел о ней мечтать. Там, наверное, пишут о Фокине, Павловой, Вагановой, Гусеве, Захарове и т. д. Интересно почитать — какая ты у меня умница!..»

«…Встретился с несправедливостью. У нас есть медсестра, которая работала в лагерях. Очень грубый человек. Ко мне относится с недоверием и пренебрежением. Ее злит, что я дружу с врачами. Наша с тобой переписка приводит ее в бешенство. В пятницу она уходила в отпуск и в последний день решила всю ненависть обрушить на меня. Я был на грани срыва, но был тронут тем, как дружно весь коллектив встал на мою защиту…»

«…Дел у меня в Москве будет много, но ты же умница, будем все вопросы решать вместе…»

«…Так тяжелы последние дни в ожидании нашей встречи. У нас сегодня холодно, идет дождь, наступает осень — моя любимая пора.

Не простудись, береги себя — я так боюсь за тебя…»

«…На работе предложили должность зама главного врача по хозяйственной части. За два года работы убедились в моей добросовестности и честности. Но я для такой должности не гожусь…»

«…Выезжаю четырнадцатого сентября. В Москву прибываю шестнадцатого в одиннадцать сорок. Сделаю все, чтобы наша встреча была красивой…»

Из дневника:

«Боль сжигает меня, нет возможности подняться. А завтра приезжает мой принц. Верю, ночью подойдет ко мне волшебница, наденет хрустальные туфельки, снимет взмахом палочки боль и отправит меня навстречу ему. Этой волшебницей, я знаю, будет мама. Она сделает свое доброе дело и снова исчезнет навсегда перед тем, как мне проснуться. И я пойду, пойду за ним далеко, далеко… Мы будем идти долго — всю мою непройденную жизнь. И тогда придем в царство-государство, где нет зла, горя и слез, где слышатся только песни и смех. И мы тоже станем петь и смеяться. Смеяться над нашими загубленными жизнями, потому что зло вернее всего победить смехом».

«Ты думаешь, что едешь навстречу радости. В действительности — навстречу беде. Лихой. Кромешной. Моей. Я свалилась замертво с очередным обострением, не дождавшись тебя. Не стану объяснять, какая во мне боль — она стала соленой от слез.