Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Я не цепляюсь за прошлое — оно живет во мне.

Я родилась заново, и клубок печальных и блаженных воспоминаний для меня не тяжел, а легок. Я оживаю после каждого удара судьбы, потому что все вы, мои близкие, умирая, завещали мне жить.

Мне не трудно было найти друзей, приходивших всякий раз в тяжелую минуту на помощь, — их подарила мне судьба. Но какой же ценой заслужила я доверие людей, нуждающихся в моей помощи!

Иной раз одно только сознание, что у тебя есть друг, помогает, даже если его нет рядом. А если не один, а много? Мои оставшиеся близкие и друзья — теперь уже они питают меня силой своего духа, как питает деревья, траву, цветы своими соками земля. Да здравствуют друзья!

Мои читатели… Не столько рецензии, очерки, награды поднимают меня, даруют непосильную радость и возлагают все растущую ответственность, сколько письма моих читателей. Со всех уголков страны устремляются ко мне вот уже сколько лет потоки любви и заботы авторов писем. «У Вас есть благодарные читатели — Вы уж не сочтите себя одинокой». «Ваша книга стала для меня настольной». «Я имела счастье прочесть Вашу статью». Грех жаловаться на одиночество, если ты кому-то еще нужен. Нужность людям — пожалуй, это счастье я познала сильнее всего, а главное — оно наиболее прочно, ибо зависит от тебя самого. Да, но сколько же ответной заботы вызывают такие письма! Что бы там ни говорили, старею, силы уже убывают, но кто знает предел резервам человеческих сил? Если, после каждого падения в пропасть я способна еще выкарабкиваться и после каждого пожара возрождаться из пепла, значит, резервы эти неистощимы.

Верю, что стремление к прогрессу, духовной культуре и в конечном счете к счастливому устройству всего общества заложено в человеке.

Возвыситься над самой собой, над своей судьбой — вот конечная цель моей пожизненной борьбы.

Я снова в той больнице у железной дороги, где прошли два счастливейших года молодости. И все еще помню…

…Здесь, вот у этого кустика, надо левой рукой отключить контроллер. Затем, вон у того домика, правой повернуть рукоятку тормоза. В несколько приемов. И мягко, чтобы пассажиры не ощущали толчков. Платформа «Яуза». Впереди красный свет. Смотрю из бокового окна, как выходят и входят пассажиры. Зажегся зеленый — нажимаю ногой педаль, даю сигнал отправления, перевожу рукоятку контроллера на ходовую позицию, и — едем. Какое же необъятное чувство владения машиной захлестывает меня! Открываются новые горизонты. Мы, начинающие, романтики. И бились в нас неуемные сердца первооткрывателей…

Когда рядом смерть, нельзя не думать о ней. Боюсь ли я смерти? Ведь я столько раз стояла у ее порога? Нет. Быть может, мне помогает в этом полнота внутренней жизни.

Когда я плакала от боли и отчаяния, мама говорила: «Не плачь, доченька, у тебя появятся раньше времени морщины!» Она, не мужчины, любившие меня, боялась, что судьба до срока состарит меня. Мамочка! Мне и сейчас не дают моих лет. Меня и сейчас, как ни странно, любят. Только уже не отвечаю я ни на чью любовь. Но ты не успела узнать главное — как я стала матерью взрослого сына, спасшего меня после твоей смерти.

Человек без веры не может победить!

От тех далеких пяти дней осталась игрушечная яхта из рога. Да еще память. Яхту подарили мне пограничники в городе моей первой любви. Она состоялась тогда, когда тысяча молоточков стучали болью по всему телу: «Как жить дальше?» Состоялась. Спасла. Умерла (умер). Но это было совсем давно. А тогда мы с пограничниками вышли в море. И не на яхте — на простом курортном катере. Море сильно штормило, бросало в стороны наш катерок и так же, как и тяжелое, низкое небо, казалось свинцовым. Ребята испытующе смотрели на меня: не страшно ли? Но душа ликовала. Наверное, ликование светилось и в моих глазах, отражавших свет радости на лицах ребят-пограничников, пригласивших меня в гости, подаривших мне море, яхту и возвращение в память…

Пришло письмо, которое я так долго и терпеливо ждала. Открыла конверт — из него вывалились открытки с розами всех цветов. «Иринушке», — прочла я на каждой. Других слов не было, их досказало счастливое воображение.

На книжном шкафу стоит орел — символ гор. Его подарили мне на Кавказе, когда я, приговоренная к неподвижности, со смелостью отчаяния ринулась с постели в неизвестность. Под стук колес неслась я в свою незабытую юность. Ступила на землю, покрытую выгоревшей, пожухлой травой. На землю, воспетую Пушкиным, Лермонтовым, Толстым — властелинами духа, которые давно населили бедный всамделишный мир своими богатыми чувствами и мыслями. Оттого я и сама всю жизнь богата…

С тех пор как я помню себя, помню под своим окном почерневшую крышу соседнего дома. Он загораживал небо. Летом крыша раскалялась на солнце, отдавая жар и мешая уснуть в душные июльские ночи. Дом врос в жизнь. И вот в несколько дней его снесли. Открылись небо, земля, снег. Весной на месте дома раскинется сквер. Вместе со снегом оттает память — увижу траву, листья, цветы…

Славные, дорогие мои мальчики и девочки! Скольким из вас я дала путевку в жизнь! И сколько из вас не выживает… «Моя болезнь перешла в кризисное состояние. Я не жалею, что учился. Сознание того, что боролся, успокаивает душу». Это слова, написанные карандашом, зажатым в зубах одного из мальчиков, мужество которого возвышает его над смертью.

Сколько их — признанных и непризнанных корчагинцев — прошло через мое сердце. Нет, не уйти мне от них, от своей совести…

В Свердловске подростки-инвалиды организовали свой клуб. Переписываются. Поддерживают друг друга. Когда надо, помогают. У них три девиза:

1) ты не один;

2) если не можешь развиваться физически, развивайся интеллектуально;

3) если тебе плохо, найди человека, которому еще хуже, и помоги ему.

В окно ярко светит солнце. И летит пух от рано цветущего майского тополя. Завтра отъезд. За многие годы впервые. А там и лес, и речка, и все другие чудеса, ставшие за эти годы поистине чудесами. И дорога — дальняя, дивная. За обочинами — лес, и перелески, и просто поля. Трава на полях колышется, и мне кажется, что это вздыхает море. И небо — вдали облака покажутся снежными вершинами гор. Тишина, как мое одиночество.

Иногда одиночество даже полезно. Оно укрепляет волю человека и дает свободу для раздумий, для осознания себя и мира.

Всю жизнь я кляла беду, не подставляя ей плечи, потому и воспрянула. Сохранила в себе жизнь и себя для жизни.

Горе есть горе. Болит сердце. Сдавлено горло. Но истинное горе тихо — оно не шумит, не вопит, только сама жизнь бунтует против него. Главное: кто победит — горе или жизнь? Может быть, горе пронесется как ураган, сметая все на пути, и останется от него только далекий отзвук… А может случиться, что поселится в душе надолго, измучает без сна и покоя… Нет, все равно должна возродиться жизнь во всей ее яркости! Для чего-то она ведь дана человеку!