Михаил Салай - По знакомым дорогам

Потом мы выяснили, в чем дело. Фашисты ждали в этих местах высадки большого воздушного десанта, который готовила наша наступающая армия. Их разведка тоже не спала, работала. Десант этот выбросился значительно позже, в другом месте, и о нем я еще скажу… Переправа наших войск через Днепр в этом районе задерживалась, и партизанский рейд к Тетереву не понадобился для той цели, которая указывалась нам, но мы этого еще не знали. Нам предстояло встретиться с фашистской дивизией. Наши командиры высказались одинаково: драться! Иначе как овладеть переправой на Тетереве? Да больше и нечего было делать. Один разворот соединения занял бы не меньше часа, а потом — сядут гитлеровцы на хвост, пустят авиацию. Нет, надо было пробивать брешь!

Тетерев, Тетерев…

Я все помню, конечно, и рассказать мне хочется обо всем, назвать всех, кто был там, но вышел бы длинный рассказ, который потребовал бы много времени. Я вижу…

…как горели в тумане фашистские бронемашины на дороге близ Пироговичей. Мы наносили основной удар правым флангом, где шел первый отряд. Левее — на Приборск — двигались чапаевцы. А замыкал движение, прикрыв всех с тыла, отряд имени Щорса. Впереди — разведчики. Так что мы и в движении как бы сохраняли круговую оборону, кольцом перемещались сквозь лес и туман, готовые отразить удар врага с любой стороны. Но ударили мы первыми, потому что враг еще не обнаружил нас и не ждал здесь такой партизанской силы. Гитлеровцы рыли окопы у Пироговичей, когда на них напали конные разведчики, которых поддержали со своими отрядами Каменский и Вонарх. Захватили еще недорытые окопы, уложив немало гитлеровцев. А Косенко со своими пулеметчиками и расчетом ПТР, не медля, атаковал бронемашины, впритирку стоявшие у села на дороге и не успевшие развернуться для боя. Кто из гитлеровцев успел опомниться, стрелял беспорядочно — туман мешал. Бронемашины в тумане горели оранжево…

…как продуманно и отважно действовал Григорий Шакута, ставший еще в Ново-Басанском лесу из учителя подрывников начальником штаба отряда имени Чапаева у Дунаева и Шелудько. В то время как наш правый фланг уже ввязался в бой, Шакута вел чапаевский отряд, приближаясь к Тетереву на нашем левом фланге. Гитлеровцы открыли артиллерийский огонь по партизанам из ближайших хуторов. По шоссе вдоль реки к фронту двигалась колонна автомашин, сопровождаемая танками и бронемашинами. Они тоже открыли артиллерийский и пулеметный огонь по партизанам. Обстановка осложнялась, превращаясь в кризисную. Командир и комиссар в это время были у меня — по вызову, а Шакута бросил одну роту в атаку на хутор, откуда стреляли минометы, другую — на шоссе, по которому двигались бронетранспортеры и бронемашины. Колонна автомашин свернула на грунтовую дорогу, но Шакута тут же организовал группу конников и атаковал эту колонну. Результат ожесточенной схватки: подорван бронетранспортер, пять нагруженных доверху автомашин противника сожжено бронебойно-зажигательными пулями, убиты обер-лейтенант и несколько солдат. Поджигая машины, сам Григорий Шакута, спешившись, слишком близко подкрался к одной, выстрелил ей в бензобак с колена и, обданный горячими брызгами бензина, получил ожоги рук и лица. Позже он докладывал мне, что в бою особенно отличились командир роты Иван Пахмутов, партизаны Гуськов, Горчаков, Базилевич, Бокач, Иващенко, медсестры Катя Рымарь и Маша Мирошник. А когда я похвалил его, ответил просто: тут очень-де туман помог, он очень натекал с реки и клубился, полезное, мол, явление природы…

…как Дмитрий Наумов и его группа получили приказ — заминировать шоссе против танков, чтобы они не ударили нам в тыл. А их двигалось в сторону Киева — от нас — больше шестидесяти, огромной колонной, растянувшейся на шоссе. Но поставить мины не удалось: вся дорога была покрыта утрамбованной галькой, была, можно сказать, каменной. К счастью для нас, немцы еще не разобрались, с какой силой партизан столкнулись, танки не развернулись, ушли к фронту. А Наумов на ходу стащил с подводы, катившей мимо, ящик с бронебойно-зажигательными патронами и отдал своим пулеметчикам. Это были Рябец и семнадцатилетний Бойко, второй номер, с пулеметом Дегтярева. Кстати пришлась сообразительность командира группы! На дороге, на этот раз навстречу чапаевцам, двигаясь от реки, показался танк «тигр». Он шел медленно, точнее — то шел, то останавливался, как бы приглядываясь, крышка люка была откинута. До него было метров пятьсот, когда Наумов приказал пулеметчикам занять позицию на шоссе, подпустить танк поближе и открыть огонь. Они сделали это, когда до танка осталось метров двести. Стреляли, пока не израсходовали весь диск. На это ушли секунды, но они всё решили. Танк неожиданно взорвался, партизан сильно оглушило и засыпало землей. Когда они подбежали к танку — увидели, что он горит, а башня с пушкой валяются в кювете. Гитлеровцев рядом не было…

…как послышались слабые крики «ура» и Алексеев, оказавшийся рядом, сказал мне: «Захлебнулись». В самом деле, будто бы отдельные люди кричали в тумане все тише… Но я ответил: «Нет, Саша, могу поспорить, увидишь…» — «А почему все тише?» — «Они удаляются. Дрогнули вражины!» Скоро отрапортовал связной: «Товарищ командир! Наши в селе!» Мы ворвались в Приборск…

…как моя ко всему, казалось, привыкшая лошадь неожиданно встала на дыбы, я упал с седла, а ездового Погуляя смахнуло со штабной повозки. Сильнейшие взрывы вдруг раздались в Приборске, атакованном чапаевцами. Зажигательными снарядами они подорвали вражеские склады с боеприпасами, только что привезенными сюда. Еще один взрыв — не такой громкий, но достаточно сильный — Черныш, Кошель и Дуся Певчая не дали двинуться в бой тяжелому танку, он загорелся, потому что Дуся прибавила к связке противотанковых гранат бутылку с горючей смесью. Это был немецкий танк типа «тигр», не принесший захватчикам успеха в боях на Курской дуге. Ко мне подвели другого коня, потому что мой Мишка бежал куда-то. Пришлось сказать заботливым ординарцам: «Нет, товарищи, так не годится, солдат обязан крепко держать оружие и коня». И когда двинулись к реке, я пешком пошел, но на первом же лугу мой ординарец Иван Зарецкий подвел пойманного Мишку. Он, бедняга, аж заржал от радости, увидев меня…

…как подскакал Кочубей сообщить, что все в порядке, брешь пробита до реки, а фрицы в панике бежали по дороге в Горностайполь. Видал я Кочубея — Петра Сергеевича Коротченко — в разные минуты, в самый разгар боя, но таким — впервые. Сидел на коне в своем черном кожухе без фуражки, волосы дыбом, воротник гимнастерки расстегнут. Октябрь, холода садятся, оттого и туман, а с него пот катится, глаза посверкивают, точно в них — всамделишный огонь. А в руке — шашка без изрядного куска на конце. Видно, так рубанул какого-то злодея в этом бою, что клинок разлетелся…