Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Пока дошел я до этой деревни, а от совхоза Жалы это почти тридцать километров, во многих хатах уже погасли огни, сельчане ложились спать. Нашел я дом с огоньком в окнах, зашел — может, скажут, где мои родители остановились. Постучал я в окно, а оттуда мама выглядывает. Радости, казалось, не будет конца. Я был просто счастлив, что нашел всех своих. Они еще не успели вещи разложить и постели устроить. Я отказался ужинать, выпил стакан чаю и сразу пошел спать. Не до разговоров было, все-таки усталость давала знать о себе. Как только лег на кровать — сразу уснул.

На следующий день проснулся я почти в двенадцать часов. Мать меня не будила. Отец с утра ушел на работу, он устроился бухгалтером в местном колхозе, и в тот же день его отправили по делам в Глуск. Когда я встал, мать уже приготовила и завтрак, и обед.

Сели мы, и она начала рассказывать…

Сотрудники бухгалтерии совхоза «Жалы» Загальского с/с Любанского района. Сидят слева направо: заместитель главного бухгалтера Михаил Замжицкий, главный бухгалтер Александр Никольский, кассир Елена Алейченко. Стоят: бухгалтер Дмитрий Шевченко, счетовод Фёдор Корзун. 1939 год

Когда пожгли лошадей, специалисты составили акт на их списание. А отец, как был с самого начала против этой акции, так и стоял на своем до конца. Он как главный бухгалтер совхоза отказался подписывать этот акт. Директор сильно с ним поругался, позвонил в Минск, в головной трест и изложил свое мнение. Руководитель треста дал согласие на увольнение отца с должности главного бухгалтера. Но отец, не желая мириться с уничтожением здорового поголовья, уже написал заявление об уходе «по собственному желанию». Все произошло так быстро, что родители даже не успели сообщить о случившемся мне.

В тот же вечер отец вернулся из Глуска и у нас состоялся серьезный разговор. Он предложил мне перевестись в школу-десятилетку в деревне Заболотье Октябрьского района, от Заелицы это примерно девять километров. Далековато, конечно, но это ближе, чем Любань. В течение декабря мы договорились съездить в Любань за вещами и документами. Кроме того, надо было на зиму устраиваться на квартиру в Заболотье.

Через день колхозная лошадь на санях помчала нас в совхоз Жалы. Повозку мы оставили на дворе у Иосифа Петрени, который обещал напоить ее и подбросить сена, пока мы не вернемся из Любани. Но попутка в Любань уже ушла, а директор совхоза дать машину отказался, пришлось нам заночевать и ехать только на следующее утро. В Любани мы забрали документы из школы, о чем очень сожалели мои друзья, потом погрузили вещи из квартиры, рассчитались с хозяйкой и поехали обратно в совхоз. Там быстро запрягли лошадь в сани и еще до вечера были дома.

Теперь мне предстояло идти в Заболотье, отдать документы директору местной школы, чтобы меня успели зачислить в восьмой класс со второго полугодия. Километров пять дорога шла через лес, затем через поле, и всего получалось около девяти километров. Школа находилась в бывшей помещичьей усадьбе, вокруг дома был разбит большой сад, а дорожки были обсажены кустами сирени и акации. В тот же день, после того как были отданы документы, я подыскал себе временную квартиру. Но там было тесно и неудобно: вся семья — муж с женой и две дочки — помещались в одной комнате. Жил я там совсем недолго, пока не познакомился с другими ребятами из Славковичского сельсовета.

Самым близким другом для меня стал Федя Евтуховский, он был на год старше меня, но учился классом ниже. Вскоре я перешел к нему на квартиру, с согласия хозяев, конечно. Спали мы на одной кровати, по очереди готовили себе завтрак и ужин, первое блюдо на обед готовилось в печи под наблюдением самой хозяйки, но продукты для него заготавливали мы. На другой стороне улицы поселка жили одноклассники мои: Владимир Шаблоновский и Вася Алешкевич — тоже вдвоем на одной квартире. С ними я учился со второго полугодия восьмого класса по десятый. Они вместе с Федей были из одной деревни — Чапаево. С нами в школу ходили Иван Касеец, Михаил Лиходиевский из Славкович, Балтушкин из Заелицы и другие.

В классе было много ребят старшего возраста, высоких и здоровых, девчат было меньше. Конечно, в основном в школе учились местные ребята из близлежащих деревень и хуторов. Помню Ивана Серика, Лобаха (имени не помню), из Хоромцев ходили Иван Пополамов и Вася Алейников, из Ляскович — Аркадий Чернявский. Дружный был класс.

Учителя все молодые, только после института. Среди них особенной простотой выделялся Николай Николаевич Ельницкий. Он даже брюки носил с заплаткой сзади до тех пор, пока не получил первую зарплату и не купил новый костюм. Нам нравилось, что он после уроков оставался с нами и играл в волейбол. Из преподавателей старшего поколения мы особенно любили учителя русского языка и литературы Станислава Францевича Шумовски 55, его жена тоже работала в нашей школе — преподавала иностранный язык. Историю преподавал Сухан Андрей Яковлевич, директор школы.

В конце марта, после весенних каникул, мы все оставили квартиры и стали ежедневно ходить в школу из дома: девять километров туда и столько же обратно. Уставали, конечно, но дни увеличивались, оставалось время не только для подготовки уроков на завтра, но и для помощи по хозяйству дома: корове дать сена на ночь, поросенка покормить, дров заготовить, воды принести из колодца. Бывало, когда сестра болела, я и полы мыл в комнате и на кухне, половики вытряхивал, словом, все делал, чтобы маме было легче.

Экзамены за восьмой класс я сдал успешно. Лето провел дома: то в работе по хозяйству, то в походах с ребятами в лес за грибами, ягодами, орехами. Тем более, в лесу недалеко от деревни в болотине росли высокие кусты крупной и сочной малины. Но и змей с ужами было немало, только успевай под ноги смотри. Нередко встречались волки, косули, дикие кабаны, говорили, что даже рыси и медведи водились в тех местах.

Начался новый учебный год в девятом классе. В начале года на комсомольском собрании нас несколько человек приняли в комсомол 56. Мы с огромным волнением ожидали вызова на заседание бюро Октябрьского райкома комсомола, еще и еще раз повторяли статьи Устава ВЛКСМ, выписали и регулярно читали «Комсомольскую правду» и «Сталинскую молодежь» (эта газета начала издаваться в 1938 году, ныне «Знамя юности») 57, чтобы всегда быть в курсе всех событий как в стране, так и во всем мире. В то время мне попалась книга Николая Островского «Как закалялась сталь» 58. Прочитал дважды, был восхищен образом Павки Корчагина.

Еще в начале года меня выбрали редактором общешкольной газеты. Я старался выполнять это поручение со всей ответственностью. Директор школы был очень доволен газетой, а те, кого я критиковал, пытались мстить мне разными путями, но друзья-одноклассники, с которыми мы жили на квартирах и вместе ходили в школу, никогда не давали меня в обиду. У меня как у редактора вскоре появились надежные помощники из ребят и девушек — членов редколлегии. К концу первой четверти, ко дню рождения Ленинского комсомола нас вызвали на бюро и утвердили решение комсомольской организации школы, а поскольку все документы уже были оформлены и даже заготовлены фотографии по размеру, то сразу после бюро мы получили комсомольские билеты. Вот было радости и торжества!