Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Вскоре по радио объявили посадку на поезд Москва-Новосибирск. Мы поспешили в камеру хранения за чемоданами, а потом побежали на перрон искать свои вагоны. Захожу я в свой вагон и оказывается, что он переполнен пассажирами, среди которых много женщин и детей. Пришлось мне потесниться и уступить свое место пожилой женщине с ребенком. А сам пересел на боковую лавку внизу к двум юношам.

Семь суток ехали мы до Новосибирска. В дороге со всеми перезнакомились. Мне, как и тем двум молодым людям, всю дорогу пришлось по ночам спать сидя на боковой лавке. Поскольку дорога была одноколейкой, а поезда на Восток и с Востока (вспомним события на озере Хасан и на реке Халкин-Гол) 63 в основном шли с военными грузами, курьерские, то наш пассажирский нередко загоняли в тупик на какой-нибудь станции, пока не освободятся пути.

Наконец, приехали мы в Новосибирск. Измучились, как никогда раньше после тяжелого труда. Стоим с Андреем и размышляем: «Не зря ли мы приехали в такую даль?» Но решили, что если приехали, то надо действовать дальше. Расспросили, как попасть по нужному адресу. Доехали мы на трамвае, вышли, точно: вот улица Дуси Ковальчук и угол Красного проспекта. Прошли несколько сотен метров и остановились у проходной. Рядом высокий забор с натянутой колючей проволокой. Сели на свои чемоданы и замолчали.

— Ну что сидеть без толку, пойдем, — предложил Андрей.

На проходной дежурный просмотрел наши вызовы, другие документы и указал путь в здание, где принимали поступающих. В большой комнате для временного проживания, где было не меньше сотни железных кроватей, нас встретил дежурный с красной повязкой на рукаве. Он тоже посмотрел вызов, показал свободные кровати и повел нас в камеру хранения для сдачи чемоданов. Он сказал, что завтра с утра мы должны пройти санпропускник 64вместе со своей группой.

Однако, поскольку за семь суток в вагоне спать почти не пришлось, то сон на новом месте затянулся почти на сутки, сколько нас ни будили, мы не проснулись и в санпропускник опоздали. Ребята посмеялись, но мы прошли его на следующее утро с другой группой. Когда я вернулся из санпропускника в институт с бумажкой и штампом о прохождении медкомиссии, пришлось спешить на военно-медицинскую комиссию. Комиссия располагалась в этом же здании в другой большой комнате. Вдоль стен стояли столы, за которыми сидели врачи всех необходимых специальностей. Входили в комнату голыми, как мать родила. Конечно, стесняясь и заливаясь краской от стыда, ведь почти половина врачей были женщины. Когда я прошел всех врачей и каждый из них поставил на листе свое заключение, меня осмотрел старший врач, пробежал мой медицинский лист, задал несколько вопросов о здоровье, а потом спросил:

— Почему вы не поступаете в авиационное училище? По состоянию здоровья вы вполне подходите для этой профессии.

Но мне такая мысль в голову не приходила раньше, а теперь я уже не хотел отказываться от своего решения.

На следующий день с утра всех абитуриентов собрали в актовом зале, и кто-то из начальства кратко рассказал нам об институте военных инженеров железнодорожного транспорта, единственном в стране, об условиях учебы, ответил на многочисленные вопросы. Совершенно неожиданной была для меня новость о том, что без экзаменов будут приняты только 50% отличников, успевших подать документы в числе первых, а остальные будут сдавать конкурсные экзамены на общей основе. А конкурс был 12 человек на место. От неожиданности я опешил — ведь я совсем не готовился к экзаменам!

Попали мы с Андреем в разные группы, по своим предметам сдавали экзамены в разные дни с небольшим интервалом. На наших экзаменационных листках с фотографиями появились первые оценки. У меня «пять» по математике письменно и устно, русскому языку и литературе, «четыре» по химии и «тройка» по немецкому языку.

Экзамен по немецкому по сути меня ошеломил: в аттестате «пятерка», а тут «тройка». Помню, вытянул билет с вопросами. Про себя четко прочитал текст, вроде перевел его неплохо. Сижу спокойно, жду вызова. И вдруг сосед толкает меня в бок и шепчет: «Иди, это тебя отвечать вызывают». Как оказалось, экзаменатор уже дважды приглашал меня к столу, но поскольку вызовы повторялись на немецком языке, я его не понял. Никто к столу не выходил, хорошо, сосед выручил, догадался толкнуть меня и подсказать. Мне было очень, неприятно, неудобно и стыдно перед экзаменатором. Но это была не вина моя, а беда. В результате беседы экзаменатор сказал:

— Ставлю вам «удовлетворительно», так как читаете и переводите вы в целом хорошо, но разговорного языка не знаете.

Это было правдой. Учитель немецкого языка в Заболотской средней школе сам не владел разговорной речью, и потому ограничивался чтением и переводом текстов, а также правилами грамматики.

Мы встречались с Андреем, делились впечатлениями. Однажды он пришел очень встревоженным, угрюмым, в плохом настроении и сразу мне сообщил:

— Для меня все кончено. Завтра уезжаю домой. Понимаешь… — после некоторого молчания он продолжил, — получил «неуд» вчера за сочинение по русскому. Я уже забрал документы, купил билет по брони за свои деньги. Пришел с тобой попрощаться.

После минутного молчания спросил: «Как у тебя дела?» Я показал ему свой экзаменационный лист. Увидев у меня «тройку» по немецкому, сразу сказал: «Не пройдешь по конкурсу. Давай со мной». Его слова заставили меня задуматься. Вроде, он прав, но я все равно не успею оформить документы, чтобы уехать вместе с ним. Андрей уехал один, сказав, что по дороге заедет к какому-то дальнему родственнику.

Назавтра вместо очередного экзамена пошел я к ректору института. Кажется, фамилия его была Матвеев. Подождал свою очередь. Передо мной из его кабинета вышла со слезами на глазах, возмущаясь порядками, какая-то женщина с сыном, по всей видимости с Кавказа. Вхожу я в кабинет ректора, объясняю, почему хочу забрать документы и уехать домой. Он посмотрел мои оценки, немного подумал и сказал примерно следующее: «Сдавайте остальные экзамены, а там решим». Я пытался ему возразить, что могу и здесь не поступить, и опоздать подать документы в другой вуз в Белоруссии. «Поймите вы, — объяснил мне Матвеев, — у нас очень строгий отбор по всем параметрам. Видели, женщина вышла в слезах, мы ее сына не только до экзаменов не допустили, но и документы назад отправили, потому что он по росту не проходит — маленький. А вы по состоянию здоровья проходите, по основным предметам у вас отличные оценки. Идите и подумайте, не спешите забирать документы».

Думал я до вечера и потом почти всю ночь, нервничал, волновался, но на следующий день снова пошел к начальнику. Он убедился, что мое решение окончательное и написал на моем заявлении резолюцию: «Выдать документы. Заказать бронь в кассе ж/д вокзала до Минска». Вышел я из кабинета в каком-то замешательстве. Подумал, может, силы воли не хватило заставить себя остаться? Но вскоре я забрал документы, оформил обходной, принес чемодан из камеры хранения и быстрее на вокзал. В воинской кассе по брони выдали мне билет после уплаты примерно двухсот рублей. В тот же вечер я выехал в Москву, снова наш поезд шел почти семь суток. В Москве я переехал на Белорусский вокзал, закомпостировал билет, и через некоторое время, после объявления поезда, занял свое место в вагоне. Ехали мы всю ночь и к утру были в Минске. На вокзале я сдал вещи в камеру хранения и поехал в Политехнический институт 65.