Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Нагрузившись, мы опять сели в машину и прибыли в Серяги. Завезли одежду на мою квартиру и после этого пошли в кабинет председателя сельсовета. Только теперь генерал-майор Иван Ильич Голофаст поздоровался со мной за руку, и мы сели беседовать. Меня буквально задело: «Разве за этим приехал военный человек?» Как будто отгадав мой вопрос, Иван Ильич объяснил причину своего приезда: «Слышал я, что у вас в садах яблок много, мне бы несколько ящиков, готов уплатить…»

Я позвонил председателю колхоза Григорию Ивановичу Вологину, тоже бывшему партизану, и получил добро, причем без всякой оплаты, более того, он предложил девчат из конторы, чтобы сняли яблоки прямо с дерева. Вместе с моими пятью человеками они быстро сняли с веток яблоки и заполнили семь ящиков.

Через несколько дней мне вновь пришлось встретиться с генерал-майором. На этот раз я приехал к нему с просьбой помочь с одеждой председателю колхоза Григорию Вологину. У него не было никакой смены верхней одежды, а в имевшейся завелись вши, в чем он очень стеснялся признаться, но от хозяйки квартиры не скроешься, и по деревне пошли слухи о нечистоплотности председателя. Иван Ильич охотно согласился помочь, и вопрос был решен.

Поскольку в сельсовете из числа бывших партизан было пять комсомольцев, то после очередного совещания в райкоме партии нам было предложено создать свою первичную ячейку и увеличить ее за счет приема в комсомол наиболее активной молодежи деревни. Вскоре в ряды комсомола были приняты наши юные помощники — Юра Гусак, Мария Протасеня и другие. Менее чем за месяц организация выросла до 11 человек. Я был избран секретарем комсомольской организации. Как-то на районной комсомольской конференции выступил с докладом по обмену опытом, и меня избрали членом райкома комсомола.

В райкоме комсомола я познакомился с молодой сотрудницей — Зиной Баханович. Зина работала завсектором учета в райкоме. Несколько раз мы встречались, казалось бы, по служебным делам, но разговор сам собой переходил на другие темы. Зина привлекала меня своей простотой, открытостью, искренностью. Мы дружили почти три года, и я невольно задумывался над нашими дальнейшими отношениями.

Однажды, уже не помню по какой причине, наши отношения прервались на довольно длительный период. За это время меня приняли кандидатом в члены партии, я старался оправдать это высокое доверие. Первый секретарь райкома партии П.И.Ярошевич однажды пригласил меня для личной беседы и предложил должность первого секретаря райкома комсомола. Я обещал подумать, а затем, даже сам толком не знаю по какой причине, отказался. Это не понравилось первому секретарю. А потом произошло еще одно событие, которое сыграло не в мою пользу.

В марте и начале апреля 1945 года шла подписка на очередной займ среди населения 135. Я тогда поступил необдуманно, посадив в погреб бригадира колхоза за провал подписки на его участке. Мне запомнилось, что на совещании председателей сельсоветов в начале июля 1944 года первый секретарь райкома партии Кононович, напутствуя нас на выполнение государственных задач, заметил: «Если где-то и перегнете палку, то мы учтем, но если не будут выполнены задания, то головы не сносить». Однако, новый секретарь, видимо, придерживался иного мнения. Когда он узнал, что я нарушил закон, он тут же позвонил районному прокурору и испросил согласие на привлечение меня к уголовной ответственности. За какую-то неделю следователь прокуратуры Жук оформила дело и направила его в суд.

Обвинительное заключение по делу №88 (копия)

В конце апреля в Серяги приехали народные заседатели под руководством судьи Самусенко, а также представитель прокуратуры и адвокат, чтобы меня судить. На судебное заседание собрались колхозники и активисты из всех четырех колхозов. Зал был переполнен. Когда судья зачитала обвинительное заключение и предоставила мне слово, я кратко рассказал о своей жизни до войны и в годы войны. Судья не сдержала слез. Плакали многие в зале. За нарушение революционной законности меня присудили к вычету 20% зарплаты по месту работы. А 9 мая был принят указ об амнистии в связи с Победой над гитлеровской Германией, и я в суде получил справку о снятии судимости.

Поскольку до войны я учился в институте и после войны был восстановлен студентом первого курса механического факультета Минского политехнического института, пришлось ехать в Минск. Там я узнал, что учиться мне будет невозможно по финансовым причинам. Во-первых, никого из родных нет, чтобы помогли продуктами питания. Во-вторых, стипендия была 220 рублей, на эти деньги питаться и приобретать все необходимое было просто невозможно 136. В-третьих, на карточки иждивенца 137тоже не прожить.

Вернулся в Слуцк. Зашел к третьему секретарю Слуцкого райкома партии Семену Григорьевичу Кубыко посоветоваться насчет учебы. Он предложил мне должность председателя колхоза деревни Подлипцы того сельсовета, где я работал председателем, но уволился в связи с продолжением учебы. Когда я отказался, мотивируя это желанием учиться, он предложил мне другой вариант: ехать на курсы партийно-советских работников при Бобруйском обкоме партии. И тут же, не дожидаясь моего согласия, оформил направление на курсы. Пришлось ехать в Бобруйск.

Когда я зашел в кабинет начальника курсов Николая Николаевича Чулицкого (он одновременно был заведующим оргинструкторским отделом обкома партии, в годы войны был комиссаром партизанской бригады под Борисовым Минской области), то с первого взгляда проникся к нему уважением и доверием. Я показал ему вызов в институт и направление на курсы, рассказал о своей жизни и попросил совета, как поступить. Он внимательно выслушал, задал несколько вопросов, проявив заинтересованность к моей судьбе, и сказал примерно следующее: «Оставайся на курсах, ты хоть и опоздал, но, надеюсь, наверстаешь. Все-таки в институте учился, а у нас все слушатели в основном с семилетним образованием, редко со средним». Привлекали и материальные условия: слушатели получали стипендию 980 рублей в месяц и обеспечивались продуктами по карточке с литерой «Б» (карточки с литерой «А» получали секретари райкома партии, председатель исполкома, райпрокурор, уполномоченный КГБ и начальник РО МВД) 138. Так я остался в Бобруйске.

На курсах я редактировал стенную газету, а после их окончания был приглашен в редакцию Бобруйской областной газеты «Саветская Радзима» на должность корреспондента по Слуцкому кусту, в который входили Слуцкий, Копыльский и Гресский районы 139.

Во время учебы на курсах и работы в газете наши встречи с Зиной Баханович продолжались, а в феврале 1947 года мы поженились.

Михаил Никольский и Зина Баханович, 1947 год