Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Не успели мы распрощаться с армейскими товарищами, как на это место начали прибывать гвардейские минометы-«катюши» 132. Еще через некоторое время нас попросили отойти метров на триста, и «катюши» дали первые залпы по врагу в районе Слуцка. Послышался пронзительный вой и лязг железа. Огненные стрелы сопровождали каждый залп. Штурм Слуцка продолжался.

А еще через несколько суток наша разведгруппа около деревни Падерские Огородники встретилась с отрядом им. Громова бригады им. Чкалова. 30 июня 1944 года все шесть отрядов нашей бригады вошли в освобожденный город и расположились на территории нынешнего парка культуры и отдыха. Деревьев тогда в парке почти не было, и мы по приказу командования копали ячейки и траншеи, чтобы можно было укрыться в случае вражеской бомбежки или артобстрела. Когда мы выходили на улицы, то видели, что почти весь город был разрушен и сожжен. Среди пустырей и пожарищ стояли некоторые полуразрушенные уцелевшие здания.

Здание Слуцкого горсовета, 1944 год

Через пару суток личный состав был выстроен на территории стадиона. Нам было объявлено, что в городе восстановлена Советская власть. Первым секретарем райкома партии по-прежнему был Ипполит Селивестрович Кононович, комиссар нашей бригады. Председателем райисполкома назначен командир нашей бригады Розов Николай Николаевич, а председателем горисполкома — его заместитель Петр Иванович Смирнов. После этого из строя вызвали 22 человека, в числе которых был и я. Кононович объявил нам, что мы назначаемся председателями сельсоветов для восстановления Советской власти на местах. Он тут же предложил нам подобрать себе по пять человек охраны из числа надежных партизан, объявил, где и когда можно будет получить необходимые документы и оружие. Подобрав себе охрану, все мы направились к зданию райисполкома, которое находилось в немецких домиках по улице Володарского. Там мне выдали удостоверение, что я являюсь председателем Серяжского сельсовета Слуцкого района и имею право носить оружие — трофейный автомат за номером таким-то и трофейный пистолет за номером таким-то.

Справка о гибели семьи и участии в партизанском движении — единственный документ Никольского М. А. в 1944 году.

Меня очень смущала мысль о том, справлюсь ли я с такими серьезными обязанностями, ведь мне всего только шел двадцать первый год. Но мне возразили, что все уладится. И собрав свои немногие пожитки, в немецкой форме обер-лейтенанта я отправился по месту приписки.

Члены Слуцкого подпольного РК КПБ и партизаны бригады им. Чкалова.

В нижнем ряду третий слева — Никольский Михаил Александрович, председатель Серяжского сельсовета. В самом верхнем ряду пятый слева, за спиной у женщины — Баханович Антон Герасимович, зав. парткабинетом в г. Слуцке (будущий тесть М.А.Никольского).

Прибыв в деревню Серяги, я, прежде всего, выяснил, кто из довоенных депутатов сельсоветов и активистов колхоза остался в живых. Постепенно знакомился с людьми, с коммунистами. Буквально через несколько дней мы нашли подходящую квартиру, где жили все вместе, шесть человек.

В приютившей нас семье была мать и трое детей, а отца расстреляли немцы как коммуниста. Старший сын в сорок шестом окончил 7 классов и поступил в Бобруйское медучилище. Потом он устроился на работу в деревню Покрашево Слуцкого района заведующим фельдшерско-акушерским пунктом. За свой труд он был удостоен ордена Ленина, а позже высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением второго ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Зовут его Сергей Иванович Шкляревский. Мы встречаемся с ним и по сей день.

Вскоре один из старых местных жителей принес в сельсовет довоенную гербовую печать сельсовета и угловой штамп. После этого все справки, выдаваемые людям, я заверял на месте, а в остальных сельсоветах из-за отсутствия печатей и штампов их заверяли в райисполкоме. Бывшие партизаны шутили: «Точно раньше разведчиком был, раз и тут нашел то, что надо».

Вскоре прошла мобилизация, и я оказал помощь полевому военкомату в мобилизации всех мужчин 1900—1927 года рождения. Остались только старики, женщины и дети. Во всех четырех крупных деревнях: Серяги, Подлипцы, Варковичи, Браново и поселке Павловка, были восстановлены колхозы «Рухавик», «Чырвоны Маяк», «Ленинский путь» и имени Куйбышева. На общих собраниях были избраны председатели колхозов и члены правления, депутаты сельского совета. А в деревнях и лесах еще скрывались отставшие от своих частей при отступлении немцы.

Так, однажды женщина обнаружила у себя в сарае исхудавшего и заросшего фрица с автоматом. Она взяла вилы и под угрозой расправы доставила его в сельсовет. Пришлось вызвать представителей военной комендатуры и сдать немца. В другой раз я в немецкой форме с автоматом ехал на велосипеде из Серяг в Подлипцы. Вдруг увидел, как из ямы вышли трое немцев с оружием в руках, тоже исхудавшие, заросшие, грязные и опустившиеся. Пришлось слезть с велосипеда и, направив на них автомат, скомандовать: «Хенде хох! Бросить оружие на землю!» Они не сопротивлялись. Отошли в сторонку. Повесив их оружие на велосипед, я отконвоировал их в сельсовет и вскоре тоже сдал представителям военной комендатуры.

Неудобно чувствовал себя на должности председателя сельсовета в немецкой форме, но другого выхода не было, нечего было надеть и не на что купить новый костюм на рынке. От этой формы помог избавиться случай.

Однажды в начале сентября сорок четвертого года заходит в сельсовет генерал-майор. Спрашивает в сенях, кто тут глава сельрады. Его направляют в соседнюю комнату, мол, там председатель. Заходит, молча садится на скамейку и сидит. Молчу и я. Через несколько минут он предлагает: «Поехали со мной». Встал, беру со шкафа свой автомат, чтобы оставить товарищам из охраны. Но генерал заметил: «Не бойся, арестовывать не буду». Я отшутился, и мы вышли во двор. Сели в его «додж» три четверти 133 — так называлась американская автомашина, таскающая на прицепе пушки и переданная нашей стране по поставкам ленд-лиза 134.

Мы приехали в город, проехали немного по улице Володарского и оказались у ворот военной части. По сигналу водителя часовой открыл ворота, и мы въехали во двор. Генерал-майор пригласил меня в свой кабинет, позвонил кому-то. Когда явился офицер в звании капитана, заведующий административно-хозяйственной частью этой воздушно-десантной бригады, генерал обратился к нему: «Видишь фрица? Пойди с ним на склад и замени ему одежду на военную, по два комплекта — летней и зимней». Пошли на склад. Я снял немецкую и начал примерять нашу форму. Подобрал два комплекта хлопчатобумажной с брезентовыми сапогами, затем шерстяную и суконную: кители и брюки с сапогами и ботинками. Мне выдали необходимое белье, портянки, фуражку и даже ремень с портупеей и полевой сумкой. Набралось целых два вещмешка с учетом шинели и плаща. Пока я примерял, на склад зашел генерал и говорит: «Одевай все новое, а это крысиного цвета отдашь хозяйке — полы мыть».