Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Однажды в одном рядовом кинотеатре мне пришлось наблюдать довольно забавную сценку, воспоминание о которой еще многие годы вызывало улыбку у тех, кому я рассказывал этот эпизод.

В боковую дверь около широкого, полукруглого экрана вошел бедуин, ведя за собой на веревке… верблюда. Бедуин (а может быть, и феллах) сел в первый ряд — самый дешевый по стоимости билета — и привязал веревку к ручке кресла. Через некоторое время появился служащий кинотеатра, который стал доказывать бедуину, что вход в зал с верблюдом запрещен. В свою очередь, бедуин показал служащему два входных билета и разъяснил, что он очень хочет посмотреть фильм, но не может оставить своего верблюда на улице, опасаясь, что его могут украсть. Ни одна сторона не принимала во внимание аргументы другой. Ожидавшая начала фильма публика громко смеялась, аплодировала, а часть — свистела. Тогда служащий начал выталкивать верблюда, который невозмутимо и с каким-то презрением наблюдал за происходящим. Свист, шум, аплодисменты усилились. Служащий кинотеатра, не справившись с верблюдом, ушел, но вскоре вернулся с двумя полицейскими, которые буквально на руках вынесли из зала хозяина верблюда, и животному ничего не оставалось делать, как отправиться вслед.

Кроме кинотеатров в Каире было много разных по профилю клубов, где можно интересно провести время. Действовал офицерский клуб, но там штатским дипломатам делать было нечего. Банкиры, крупные торговцы — «жирные коты» — ходили в элитарный «Ротари-клаб», вступить в который оказалось непросто: нужны были рекомендации. Был дорогой конноспортивный клуб. Приходилось искать что-нибудь попроще, доступнее.

На острове Гезира, недалеко от посольства, располагался спортивный клуб, где можно было спрятаться от знойного солнца в тени деревьев, отдохнуть от городского шума. Там находились ресторан, площадки для игры в теннис и волейбол, бассейн с вышкой для ныряния.

Клуб построили еще англичане, а они умели создавать для себя «зоны комфорта» в жарких странах.

Всем был бы хорош клуб «Гезира», если бы не большая стая ворон с большими горбатыми носами. Эти удивительно нахальные и крикливые существа не боялись людей. Они пикировали на столики ресторана, быстро хватали съестное и исчезали под свист и крики присутствующих. Администрация клуба не несла ответственности за шалости ворон, и потерпевшим от их разбоя приходилось снова заказывать украденные бифштексы.

С моим другом из нашей «кельи» мы решили сыграть в шахматы, найдя укромное место подальше от ребячьего гама и женской трескотни на бытовые темы.

— Проигравший угощает победителя виски.

— Идет.

Сыграли три партии. В начале четвертой мой партнер, взглянув на часы, сказал:

— Ну, мне пора. Надо ехать.

Пора, так пора. Надо — значит надо. Вот так, часто в середине шахматной партии, дружественного ужина, даже в ходе служебного совещания вдруг поднимается человек и молча уходит. Никто не вскидывал удивленно брови, понимая, что он торопится на очередную встречу с источником информации, что ему надо провериться на маршруте, что он, может быть, и не вернется назад, а поедет в посольство писать срочную телеграмму. Долгое время над нами господствовало железное слово «надо». Ему многое, очень многое приносилось в жертву! Ведь редко «хочу» и «надо» совпадали по своим параметрам.

Когда я остался за столиком один, разбирая неоконченную партию, ко мне подошел араб в золотых очках, с коротко подстриженной бородкой и спросил что-то по-французски. Я извинился и попросил говорить со мной на арабском языке. Он, как мне показалось, несколько удивился моему незнанию французского и на хорошем литературном языке спросил, не найдется ли у меня свободного времени, чтобы сыграть с ним в шахматы.

— С удовольствием.

В этот день «стыковок» у меня не было, а лишнее знакомство никогда не помешает.

Мы расставили шахматы, и игра началась. Соперник играл с азартом, долго ходов не обдумывал, явных ошибок не делал. Но все-таки попал под шах, проиграл ферзя и сдался. Затем он, ни слова не говоря, пошел к стойке, принес оттуда два бокала с двойным виски и тарелку с жареным миндалем.

— Простите, мы ведь так не договаривались!

— Но я же видел, как тот, кто проиграл, угостил вас, и я решил принять ваши условия игры. Они мне понравились. Прошу вас, не отказывайтесь!

Аргумент был весомым, отказаться было бы неприличным. Чокнулись, пожелали друг другу здоровья, закурили.

— Разрешите представиться: профессор химии — Мухаммед.

Я не стал спрашивать, каким видом химии занимается мой партнер.

— А я инженер-металлург.

Иногда я кокетничал своей гражданской специальностью и лишь спустя некоторое время стал выдавать себя за карьерного дипломата.

— Вы работаете на Хелуанском заводе?

— Нет, я атташе посольства СССР в Египте.

— Как, инженер-металлург — и вдруг превратился в дипломата?

Профессор всем своим видом выразил неверие в такую трансформацию.

— Ничего удивительного. Ведь бывший министр черной металлургии Тевосян работает послом СССР в Японии. Металлург, изучив язык, может стать дипломатом, а вот дипломат вряд ли сможет работать металлургом.

Я не стал говорить о том, что для министров должность посла была своего рода политической ссылкой. Посидели с профессором химии еще некоторое время, сыграли еще одну партию, которую я нарочно проиграл, чтобы угостить своего партнера виски. Так что общий счет стал 1:1. Никому не обидно!

Через неделю я встретил своего знакомого в клубе «Гезира». Оказалось, что он был его завсегдатаем.

— Я принес с собой шахматы. Если у вас есть время, давайте продолжим игру.

Время было, и я решил углубить контакт.

— Где вы работаете? — спросил я его в ходе игры.

— Преподаю химию в университете и консультирую в каирском музее в отделе мумий.

— Мне кажется, что мумии вечны и не нуждаются в уходе за ними.

— Ошибаетесь. Ведь воздух двадцатого индустриального века не тот, что был раньше. Кстати, как по-русски звучит «мумия»?

— Так и звучит.

— Значит, слово «мумия» стало интернациональным. Вообще-то говоря, оно не египетского, а скорее, персидского происхождения. «Муммиа» означает ароматическую смолу, которую раньше добывали в горах и которая, как считают, обладает целительными свойствами.

— Да, мой приятель, работающий в МИДе, привез из Афганистана маленький пузырек мумие и утверждал, что оно делает мужчину сильным и вылечивает почти все болезни.

— Эта вера привела к тому, что, начиная со средних веков вплоть до девятнадцатого столетия, древнеегипетские мумии по дешевке скупались здесь, вывозились в Европу и продавались там за бешеные деньги. В более раннее время мумий в Египте было так много, что они использовались в качестве удобрения.