Павел Щёголев - Дуэль и смерть Пушкина [Исследование и материалы]

О П. В. Долгорукове см. главу «Долгоруковские бумаги» в книге Н. Я. Эйдельмана «Герцен против самодержавия» (М., 1973). [Возврат к комментарию {257} ]

Теперь письмо Е. Карамзиной от 30 января известно. Приводим его текст: «Милый Андрюша, пишу к тебе с глазами, наполненными слёз, а сердце и душа тоскою и горестию; закатилась звезда светлая, Россия потеряла Пушкина! Он дрался в середу на дуэли с Дантезом, и он прострелил его насквозь; Пушкин бессмертный жил два дни, а вчерась, в пятницу, отлетел от нас; я имела горькую сладость проститься с ним в четверьг; он сам этого пожелал. Ты можешь вообразить мои чувства в эту минуту, особливо, когда узнаешь, что Арнд с перьвой минуты сказал, что никакой надежды нет! Он протянул мне руку, я её пожала, и он мне также, и потом махнул, чтобы я вышла. Я, уходя, осенила его издали крестом, он опять протянул мне руку и сказал тихо: „перекрестите ещё“, тогда я опять, пожавши ещё раз его руку, я уже его перекрестила, прикладывая пальцы на лоб, и приложила руку к щеке: он тихонько поцеловал и опять махнул. Он был бледен как полотно, но очень хорош; спокойствие выражалось на его прекрасном лице. Других подробностей не хочу писать, отчего и почему это великое несчастье случилось: они мне противны; Сонюшка тебе их опишет. А мне жаль тебя; я знаю и чувствую, сколько тебя эта весть огорчит; потеря для России, но особенно наша; он был жаркий почитатель твоего отца и наш неизменный друг двадцать лет. <...> Дуэли ужасны! А что они доказывают? Бедного Пушкина нет больше! А через два года никто из оставшихся не будет и думать об этом. Пусть охранит тебя от них небо, и пусть твоё доброе сердце и разум тебя от них отдалят! Прижимаю тебя к сердцу, опечаленному и страдающему, жалея тебя, потому что перенесу те же чувства в твоё сердце. Благословляю тебя с любовью, поручая тебя милости господней. Я чувствую себя вполне хорошо» ( Карамзины. С. 166—167). [Возврат к комментарию {132} ]

К списку перечисленных Щёголевым в сноске работ о семейной жизни Пушкина добавим работы, вышедшие в советское время: Казанский Б. Гибель поэта // Лит. современник. 1937. № 3. С. 219—243; Яшин. Хроника; Левкович Я. Л. Новые материалы для биографии Пушкина в 1963—1966 годах // П. Исслед. 1967. Т. 5. С. 370—371; Яшин М. И. История гибели Пушкина//Нева. 1968. № 2; Левкович Я. Л. Две работы о дуэли Пушкина: [рец. на указ. выше работы М. И. Яшина] // Рус. лит. 1970. № 2. С. 211—219; Ахматова А. А. О Пушкине. Л., 1977. С. 134—148 (ст.: Гибель Пушкина; Александрина); Ободовская И. М., Дементьев М. А. Вокруг Пушкина: Неизвестн. письма Н. Н. Пушкиной и её сестёр Е. Н. и А. Н. Гончаровых/Ред. и автор вступ. ст. «Погибельное счастье» Д. Д. Благой. М., 1975; То же. 2-е изд., доп. М., 1978; Благой Д. Д. Душа в заветной лире: Очерки жизни и творчества Пушкина. 2-е изд., доп. М., 1979. С. 397—476; Абрамович; Лотман Ю. М. О дуэли Пушкина без «тайн» и «загадок»: Исследование, а не расследование [рец. на кн. С. Л. Абрамович] // Таллин, 1985, № 3. С. 90—99.

О «Записках А. О. Смирновой» см. выше, с. 455 [См. выше {1} ].

Л. Н. Павлищев (1834—1915) — сын сестры Пушкина Ольги Сергеевны Павлищевой. В своих мемуарах он ссылается на рассказы матери и широко пользуется перепиской родителей между собой и с Н. О. и С. Л. Пушкиными. Тексты писем он печатал с большими искажениями, иногда даже подделывал целые письма. Поэтому не все сведения, сообщаемые им, вызывают доверие.

Рассказ … А. О. Россета Щёголев приводит на с. 95 наст. изд. [См. главу 10] А. О. Россет не называет числа, когда к его брату Клементию приходил Пушкин, а пишет «осенью 1836 года». Н. М. Смирнов связывает этот эпизод с днём, когда был получен пасквиль (т. е. с 4 ноября 1836 г.). Об этом дне он пишет: «Что происходило по получении вызова в вертепе у Гекерена и Дантеса, неизвестно; но в тот же день Пушкин, сидя за обедом, получает письмо, в котором Дантес просит руки старшей Гончаровой, сестры Натальи Николаевны. Удивление Пушкина было невыразимое» ( П. в восп. 1974. Т. 2 С. 240). Сам Смирнов в это время был за границей, и его рассказ, несомненно, восходит к сведениям, полученным от Россета (Смирнов был женат на сестре Россета, Александре Осиповне). М. И. Яшин, полагаясь на воспоминания Смирнова и Россета, высказал предположение, что «Геккерн успел за те несколько часов от момента получения пушкинского вызова до того момента, когда Пушкин прочёл письмо, о котором пишет Россет, связаться с Дантесом, обсудить план действий и послать это письмо» ( Яшин. Хроника. № 8. С. 163). Но вызов Пушкина Геккерн мог получить по городской почте только 5-го утром. С. Л. Абрамович справедливо относит эпизод, рассказанный Россетом, к 17 ноября, когда В. А. Соллогуб и д’Аршиак после обмена письмами между Дантесом и Пушкиным приехали к Пушкину, чтобы официально сообщить об окончании дела. Соллогуб вспоминает, что они застали Пушкина за обедом (см.: Абрамович. С. 138—139). Пушкин приглашал Россета в секунданты не 4-го, а 17 ноября, уже после того, как поручил переговоры с д’Аршиаком Соллогубу. По всей вероятности, он опасался, что Соллогуб будет недостаточно твёрдо отстаивать его интересы, так как после первого разговора с Дантесом Соллогуб надеялся переубедить Пушкина. В ответ на все его доводы Пушкин сказал: «Не хотите быть моим секундантом? Я возьму другого» ( П. в восп. 1974. Т. 2. С. 487).

Щёголев цитирует первоначальный проект письма к В. А Соллогубу от 17 ноября, в котором Пушкин соглашается взять обратно вызов, посланный Геккерну. Переводится этот отрывок так: «За то, что он вёл себя по отношению к моей жене так, как мне не подобает допускать (в случае, если господин Геккерн потребует указать причину вызова)» ( Письма последних лет. C. 199). В окончательном тексте письма эта фраза убрана.

Щёголев прав: это не черновик, а копия, находившаяся в бумагах П. В. Анненкова и принятая И. А. Шляпкиным за черновик.

Щёголев ошибается. Единственный свидетель разговора « в квартире д’Аршиака » — Данзас об этом не пишет. Очевидно, имеется в виду разговор на квартире Пушкина, куда приехали д’Аршиак и Соллогуб после того, как эпизод с первым вызовом был улажен. Соллогуб так вспоминает об этом: «Мы застали Пушкина за обедом. Он вышел к нам несколько бледный и выслушал благодарность, переданную ему д’Аршиаком.

— С моей стороны, — продолжал я,— я позволил себе обещать, что вы будете обходиться со своим зятем, как с знакомым.

— Напрасно, — воскликнул запальчиво Пушкин. — Никогда этого не будет. Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может» ( П. в восп. 1974 . Т. 2 С. 304).

Щёголев прав, отказываясь принимать это письмо за то, которое в ноябре 1836 г. Пушкин читал Соллогубу. Письмо, писавшееся 21 ноября, было найдено разорванным в кабинете Пушкина после его смерти. Составляя в январе новое письмо, вызвавшее картель, Пушкин пользовался текстом ноябрьского письма, но, как правильно заметил Щёголев, изменил его содержание. Об этих письмах см. выше, с. 482—484 наст. изд. {105}