Василий Казаков - На переломе

К. К. Рокоссовский 1 октября 1942 года был назначен командующим войсками Донского фронта, куда одновременно. с ним убыл и его бессменный начальник штаба М. С. Малинин. 3 октября вслед за ними и я выехал к новому месту назначения.

Итак, на Брянском фронте я пробыл совсем недолго, всего два с половиной месяца, но узнал много нового, получил первый опыт работы командующего артиллерией фронта. Здесь я познакомился с интересными людьми — командующим 13-й армией генералом Н. П. Пуховым, командующим 38-й армией генералом Н. Е. Чибисовым и другими генералами. Но пожалуй, самое сильное впечатление оставили встречи с командирами танковых корпусов и в особенности с волевым, энергичным и решительным командиром танкового корпуса генералом П. А. Ротмистровым. Позже мне снова довелось встретиться с ним, и я убедился, что первое впечатление не обмануло меня.

За короткий срок пребывания на Брянском фронте я успел не только привыкнуть, но и сродниться с коллективом штаба артиллерии. Искренне жаль было покидать боевых товарищей. Но я надеялся, что со многими из них расстаюсь ненадолго.

И о пути к новому месту назначения я должен был заехать в Москву и побывать в Управлении Командующего артиллерией Красной Армии.

Прошло совсем немного времени после моего последнего пребывания в Москве, и вот я опять в родной столице… Но как здесь все изменилось по сравнению с тем, что было в октябре — ноябре 1941 года! От вида прифронтового города не осталось и следа. Это была военная Москва, но не мрачная и притихшая, а строгая и кипучая.

Погода стояла пасмурная — осень входила в свои права, но человеку, попавшему в Москву с фронта, это не могло омрачить радостного чувства. Проезжая на машине по московским улицам, я жадно вглядывался в жизнь города, такую близкую, но несколько непривычную старому москвичу.

Быстро промелькнули улицы и переулки, и вот мы уже спустились от площади Дзержинского к Китайскому проезду, въехали через распахнувшиеся чугунные ворота во двор Управления командующего артиллерией. Кипучая жизнь города осталась позади, по ту сторону высокой ограды. Входя в подъезд огромного старинного здания, я уже думал о предстоящих встречах и делах.

Николай Николаевич Воронов, как всегда, принял приветливо, но, когда разговор зашел о Донском фронте, заметно помрачнел. Он только что прилетел оттуда и, находясь под свежими впечатлениями, подробно обрисовал положение дел на фронте. Обстановка там сложилась тяжелая. Видимо, поддаваясь настроению, Н. Н. Воронов высказал недовольство работой командующего артиллерией и его штаба. Нелестно отозвался и начальник управления кадров генерал-майор артиллерии П. В. Гамов. Все это не предвещало ничего хорошего, и я, получив необходимые указания, заручившись обещаниями Николая Николаевича и его начальника штаба генерала Ф. А. Самсонова помогать мне на первых порах на трудном участке, поехал на аэродром, где меня ждал готовый к полету бомбардировщик.

…Мы летели над приволжской степью. Под нами проплывал унылый, однообразный и непривычный пейзаж. На расстилавшейся внизу темно-бурой местности, казалось, не было ни бугорка, ни одного светлого пятнышка, радующего глаз. Но вот самолет несколько изменил курс, лег на левое крыло. Внизу показалась серебристая лента красавицы Волги, вдали угадывался Сталинград, окутанный предутренним туманом. Трудно было примириться с мыслью, что война докатилась до берегов матушки Волги…

Самолет начал снижаться. Садимся на аэродроме. Погрузили в машину несложный багаж и тронулись в путь. Решил по дороге заехать в артснабжение.

День выдался солнечный, теплый, безветренный. Дождей здесь давно не было. Мы неслись по гладко укатанной степной дороге, и за нами оставался длинный шлейф пыли.

Местность, по которой мы проезжали, сильно отличалась от Подмосковья и Брянщины. Не было видно ни единой рощицы. Равнина, изрезанная оврагами. Населенные пункты попадались редко.

Лишь беспрерывный поток войск нарушал однообразие пейзажа и радовал душу. К линии фронта шли стрелковые дивизии и маршевые роты для пополнения преимущественно 24-й и 66-й армий Донского фронта.

В Ольховке разыскали домик, занятый первым отделом артиллерийского снабжения. Я решил задержаться здесь, познакомиться с офицерами и их работой. Невольно получилось так, что мое ознакомление с новым фронтом началось посещением тылов, хотя в Москве я строил несколько иные планы. Но это не так уж плохо. В тот вечер я встретился с подполковником Н. А. Шендеровичем, майорами И. В. Степанюком, И. А. Поповичем и Г. Ф. Горячкиным. Начальника артиллерийского снабжения полковника Н. А. Бочарова на месте не оказалось. Он выехал в штаб фронта по вызову члена Военного совета фронта генерала А. С. Желтова.

Вечерний разговор с этими товарищами несколько улучшил мое настроение. Из обстоятельных, толковых докладов я понял, что имею дело с хорошо подготовленными, опытными, любящими свое дело офицерами. Значит, с кадрами дело обстояло не так плохо, как мне говорили в Москве; это радовало и обнадеживало. В тот же вечер я узнал много важных подробностей об условиях работы артиллерийского снабжения и понял, что с первых же дней пребывания на Донском фронте мне встретится немало трудностей.

Из бесед с офицерами артснабжения я узнал, что фронт получает достаточное количество боеприпасов, но в войска их перевозят очень медленно, с большим трудом. Артиллеристы испытывают порой настоящий снарядный голод. Укатанные степные дороги при первом же дожде превращаются в месиво. Транспорта мало, и он сильно изношен. Большинство артиллерийских частей едва справляется с подвозом продовольствия, и то в очень ограниченных количествах. Горючее они получают с перебоями. А грузы приходится перевозить на большие расстояния. Фронт растянулся почти на 500 километров, а склады боеприпасов, горючего и продовольствия — далеко во фронтовом тылу за 200 и более километров. Орудий и минометов поступало достаточно. Но в артиллерийских полках резерва Верховного Главнокомандования не хватало средств для их перевозки.

Еще хуже дело обстояло в стрелковых дивизиях. В тяжелых боях стрелковые дивизии понесли большие потери и ощущали острый недостаток в артиллеристах и минометчиках. Из-за этого большое количество орудий, и особенно минометов, временно хранилось на складах.

Фронт располагал значительными силами. Шесть его армий насчитывали 39 стрелковых дивизий. Это в два с лишним раза больше, чем на Брянском фронте. В составе артиллерии фронта действовали 102 артиллерийских и минометных полка, в том числе 50 полков резерва Верховного Главнокомандования, и 13 зенитных артиллерийских полков. Всего насчитывалось около 3 тысяч орудий и минометов и 218 установок «катюш».