Вольф-Рюдигер Мюльман - Удивительные сказки Единорога и шести бродяг

В десятом классе Михаэль выступал в качестве вокалиста школьной группы, а в 14 лет уже стоял на настоящей сцене, будучи членом Liederjan, проекта из Айзенаха. Позже он присоединился к группе Frachthof и творил музыку в возрасте 16 лет вместе с эрфуртским блюз-гитаристом Юргеном Кертом. Вскоре после этого он основал свою первую группу: Nr. 13. В значительной степени этому посодействовал Андре Грайнер-Пол из Freygang, который призывал Михаэля снова и снова браться за дело. Из Nr. 13 в 1985 году сформировалась группа Einschlag. Не считая басиста, группа была идентична Nr. 13 - но под этим названием Михаэль получил запрет на игру от немецко-демократического цензурного ведомства.

В 1984 Национальная народная Армия ГДР протянула свои когти к жителю Тюрингии. Во время медицинского освидетельствования музыкант сообщил представителю из командования военного округа, что хочет отказаться служить с оружием. «Очень хорошо, господин Райн! Тогда мы встретимся снова, когда Вам будет 27 и Вы будете иметь жену и ребёнка. Как Вам это нравится?» В ГДР мужчины призывались два раза в год: в апреле и в ноябре. «Каждый год по два раза я опасался, что они придут за мной», - вспоминает Михаэль. Так, он регулярно переезжал каждую весну или просто менял адрес в столе прописки, чтобы создать путаницу. Он также много раз подумывал о том, чтобы просто убежать на Запад или подать заявление на выезд за границу. В апреле 1989, за семь месяцев до падения Берлинской стены, пришло потрясение в виде письменного призыва. Михаэль торопливо собрал свои вещи и залёг на дно. Он слонялся там и сям, затем отправился в Польшу, где добрался до украинской границы. Через несколько недель он вернулся назад, смирившись с тем, что его немедленно арестуют. Но первые демонстрации уже шли полным ходом, люди толпами бежали через Венгрию в Австрию, и сильно потрёпанный государственный аппарат ни капли не был заинтересован в блуждавшем Михаэле Райне. Таким образом, он оставил ННА с носом.

К слову сказать, в 1991 году длинноволосый снова получил письменную повестку, на этот раз, правда, от бундесвера [6] Бундесвер - вооружённые силы ФРГ. . Михаэль нанёс на письмо большими буквами «ХА! ХА! ХА!» и отправил его обратно...

В 1986 году коллектив занял один дом в тюрингском Лайнефельде и устроил там своё репетиционное помещение. Конечно, это не могло долго продолжаться, и через несколько недель у дома послышался визг шин грузовых автомобилей, отряд полицейских особого назначения спрыгнул с кузова-платформы и оцепил объект. На концерте в 1987 году в Нойкирхене близ Айзенаха полицейские с радиопатрульной машиной, выждав у чёрного входа на танцзал, арестовали Михаэля прямо после концерта и увели его в наручниках. Коллектив играл песню Единого Фронта, первоначально написанную драматургом Бертхольтом Брехтом и композитором Гансом Айслером, точнее, радикально изменённую её версию: вместо «Вступай в Единый Фронт рабочих, ибо ты и сам – рабочий» Михаэль пел «Вступай в Единый Фронт говнюков, ибо ты и сам – говнюк». Очевидно, среди публики нашёлся стукач, доложивший службе госбезопасности и полиции, что коллектив штампует песни, порочащие социализм. После двух дней содержания под стражей и различных допросов длинноволосому позволили покинуть свою камеру, но уже без официального разрешения на игру, которое в ГДР было необходимо для выступлений. Неделей позже непоколебимые рок-н-роллеры выступили под фальшивым именем в Кройцбурге, где публика громко скандировала «Свободу Михаэлю Райну!» и «Да здравствует Nr. 13!». После этого органы власти лишили лицензии на игру всех музыкантов. Nr. 13 снова и снова боролись за официальный допуск к игре. На классификационном концерте в сентябре 1987 на берлинской Лангхансштрассе певец появился не как Михаэль Райн, но как Роберт Райн [7] Фамилию Rhein Михаэль сменил на Rain, но читаются они примерно одинаково. . Это имя даже почти не было ложным, поскольку он и так носил двойное - Михаэль Роберт. И это действительно сработало! По крайней мере, на какое-то время. За этим последовали новые допросы и привычные преследования со стороны полиции. Срочно была необходима новая группа, и тут оказалось, что рок-коллектив Noah как раз ищет вокалиста.

Первый концерт Михаэля на сцене с Noah прошёл в 1988 в Рёдерау, недалеко от Ризы. Тюрингец был ни жив ни мертв от волнения, потому вынужден был пропустить несколько бутылок пива, а затем пойти отлить во время выступления, так как его мочевой пузырь едва не лопнул. Михаэль вспоминает: «Я прошептал нашему гитаристу, что он должен сыграть соло, пока я сбегаю по делам, скрылся за кулисами, которые висели за ударной установкой, и быстро помочился прямо в углу. За занавесом не было подходящего помещения». К сожалению, сцена была неровная, она имела небольшой уклон от заднего края к переднему. Так что вся жижа потекла прямо под бас-бочку, а дальше – вперед, к колонкам. После концерта подошёл Йохим Грэфе, барабанщик и лидер коллектива, сердитый на Михаэля, схватил его за шиворот и закричал: «Ты свинья, ты старая скотина! Мы приняли тебя в группу, а ты обоссал наши инструменты!» Но певец довольно нагло солгал: «Я этого не делал», побежал за сцену и положил пустую бутылку из-под лимонада в начало мочевой лужи. Когда Йохим увидел пустую стеклянную бутылку, лежавшую там, он подумал немного и смущённо произнёс: «Миха, я должен перед тобой извиниться». Михаэль улыбнулся и ответил: «Думаешь, я и правда позволил бы себе такое свинство?»

Месяц за месяцем, шаг за шагом менялся баланс сил в Noah. Михаэль не только взял на себя обязанности составителя рекламных текстов, но и всё больше и больше определял музыкальное направление коллектива, а также был тем, кто занимается организацией и выступлениями. С этим смещением обязанностей всё больше проявлялся гнев государственного начальства. Вплоть до переворота осенью 1989 года концерты группы считались чем-то вроде игры ва-банк. Когда квартет выступал где-то, шпионы Штази [8] Штази - министерство государственной безопасности ГДР. и обмундированные нарушители спокойствия были тут как тут. Когда бы Михаэль ни пропевал в микрофон критические тексты, он мог быть уверен в том, что минимум один среди публики тайком делает заметки, которые позже подшивались в различных документах. «Одной ногой в могиле, другой ногой в тюрьме», - говорит сегодня вокалист о поздних восьмидесятых.

«Видишь ли ты,

Как наступает конец и нам, и культуре?

Видишь ли ты,

Как отжившие, наголо остриженные, мы пропадаем? Внутри нас - зима,

Вокруг нас - зима, и сердца заморожены.

Внутри нас - зима,

Вокруг нас - зима, и сердца заморожены.

Помоги полицейскому - Ударь себя сам. Помоги полицейскому - Ударь себя сам. Помоги полицейскому»