Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Политотдел армии выпустил специальные листовки, посвященные освобождению города и призывающие к дальнейшему решительному наступлению на запад, к изгнанию врага с родной земли. Наша дивизионная газета подробно рассказала о боях за Ельню, о бойцах и командирах, проявивших отвагу и мужество при освобождении города.

С величайшей радостью мы услышали по радио приказ Верховного Главнокомандующего, посвященный освобождению Ельни.

В приказе говорилось:

В ознаменование победы, одержанной нашими войсками под городом Ельня, 29 гвардейской краснознаменной стрелковой дивизии, 76 стрелковой дивизии, 25 гвардейской танковой бригаде, 26 гвардейской танковой бригаде, 23 гвардейской отдельной танковой бригаде и 119 отдельному танковому полку, отличившимся в боях, под городом Ельня, присвоить наименование Ельнинских.

Столица салютовала освободителям Ельни двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявлялась благодарность войскам, участвовавшим в операциях на смоленском направлении.

Уроженец Ельнинского района поэт Исаковский посвятил стихи освободителям Ельни:

Офицер Рохлин написал слова песни, которая пользовалась большим успехом у гвардейцев дивизии:

Песню пели в строю и вне строя на мотив одной. очень боевой украинской песни, из которой помню только такие слова:

В середине сентября Западный фронт повел решительное наступление на Смоленск, Рославль и Оршу. 10-я гвардейская армия входила в ударную группировку, которая двигалась на Оршу, обходя Смоленск с юга.

В ходе этих боев нам неоднократно приходилось прорывать промежуточные рубежи обороны врага. Однажды, организуя такой прорыв, я с группой штабных офицеров и начальников родов войск торопился выйти в исходный район для проведения рекогносцировки. От большой скорости наши «виллисы» на ухабах подпрыгивали как мячики. Перекрестки дорог мы проскакивали с двойной скоростью, так как они обстреливались дальним артиллерийским огнем противника. Проскочив один из перекрестков, мы увидели невдалеке от дороги дымившуюся полуразваленную хату, а около нее лежащих и сидящих людей. Поняв, что здесь произошло несчастье, я подъехал к хате. Трудно передать чувство острой жалости и горечи, охватившее меня и моих спутников, когда увидели мертвую женщину и около нее двух убитых и трех раненых детей. Старшему было лет семнадцать. Весь окровавленный, он обтирал кровь с двух раненых сестренок. Ехавший с нами фельдшер оказал потерпевшим помощь. Кроме того, я послал один «виллис» за санитарной машиной, чтобы увезли оставшихся в живых членов этой несчастной семьи и похоронили мертвых.

Эта непредвиденная задержка обеспокоила меня, и мы вновь стали выжимать все из своих «виллисов», чтобы своевременно выйти в назначенный район. И вдруг заметили впереди очень большую колонну в плотных походных порядках.

Я даже выругался с досады, предвидя неминуемую задержку при обгоне колонны. Не сбавляя скорости, начали подавать резкие сигналы. К моему неописуемому удивлению, колонна молниеносно прижалась к правой стороне дороги, и мы, почти не сбавляя скорости, обогнали ее. Мне захотелось узнать, что это за дисциплинированная, обученная часть и кто ее командир. Поравнявшись с колонной, я увидел наших боевых друзей — поляков.

Приветственно помахав им рукой, мы беспрепятственно обогнали колонну и почти своевременно вышли в свой район.

Если не изменяет память, это была 1-я Польская дивизия имени Тадеуша Костюшко, которой командовал генерал Сигизмунд Берлинг. С большим удовлетворением вспоминаю этот эпизод, встречаясь с нашими друзьями по оружию из Войска Польского.

Прорвав очередной промежуточный рубеж, наша дивизия подошла к линии железной дороги Смоленск — Рославль. Дальше не давал продвинуться огонь противника. Командарм (в это время армией уже командовал генерал-лейтенант Александр Васильевич Сухомлинов) приказал во что бы то ни стало перерезать железную дорогу. Перед рассветом 15 сентября внезапным броском, без артиллерийской подготовки, гвардейцы атаковали части 330-й и 342-й немецких пехотных дивизий и оседлали железную дорогу. Враг больше не смог ею пользоваться для переброски своих войск и военных грузов. Выполнение этой задачи было оценено очень высоко. Около ста офицеров, сержантов и солдат дивизии получили ордена и медали, а меня наградили орденом Кутузова II степени.

В этих боях отличился и командир одного из взводов противотанковой обороны 87-го гвардейского стрелкового полка лейтенант Борис Степанович Гандзей. Геройски отражал он со своим взводом контратаки танков врага. В самый критический момент, когда благодаря героизму командира взвода была отбита последняя контратака и полк возобновил наступление, лейтенант Гандзей был тяжело ранен в обе ноги. Два года боролись врачи за жизнь героя. Жизнь ему спасли, но ноги пришлось ампутировать. Борис Степанович не пал духом. После войны он с отличием закончил филологический факультет воронежского университета. В этом городе он живет и работает сейчас.

Б. С. Гандзей

На подступах к Орше застряли. Враг оборонялся с отчаянным упорством. Ему помогала погода. Шел ноябрь. Дожди стали сменяться заморозками. И немцам несладко, но они сидят в землянках. А мы, наступающие, — под открытым небом. Днем мокнешь, а к ночи ударит морозец, и одежда на тебе превращается в ледяной панцирь. Двигаться трудно, действовать оружием еще труднее. А согреться, обсушиться негде. Лежишь под огнем, дрожишь от холода. Невесело солдату.

Боевые порядки 93-го и 90-го гвардейских полков, находясь в первом эшелоне, как наступали, так и залегли под огнем на совершенно открытой местности. Вечером поморосил дождь, а к ночи подморозило. На всем фронте шла вялая ружейно-пулеметная перестрелка, в которую иногда вплетались очереди шестиствольного немецкого миномета, который в ту пору был еще новинкой.