Наталья Шмелькова - Последние дни Венедикта Ерофеева

Сказал, что вспоминал обо мне в 4 утра 23-го (конец съезда народных депутатов). Подумал: «Наверное, спит». Был очень доволен, что я, оказывается, политикой немного интересуюсь. Не отрываясь следит за событиями в Румынии. К Горбачеву, не считая отлельных моментов, относится одобрительно.

Вечером неождиданно Галя выставляет на стол две бутылки коньяка! Легкая размолвка. Собираюсь в Москву. Не задерживает. С полпути возвращаюсь, извинившись за скандальный настрой. Веничка: «Я был уверен, что ты вернешься».

____________

25 декабря

Рождество. Наверное, из-за вчерашнего коньяка самочувствие у Венички неважное. На улицу почти не выходит. Галя раздражена. Даже сравнила меня с первой Вениной женой – матерью Венедикта 2-го – Валентиной Зимаковой. Не совсем поняла – в связи с чем? Ведь сама разливала.

____________

26 декабря

Собираюсь ехать в Москву, в Дом кино на развеску картин Игоря Ворошилова (посмертная выставка). Ерофеев не отпускает. Обсуждаем Второй съезд народных депутатов. Среди выступавших, заслуживающих внимания, Веня выделил немногих, например, Гдляна и Иванова: «Ребятишки понимают, что им немного осталось…» Уверен, что основные события произойдут в 90-м году – очень неприятные в Прибалтике, Молдавии и других республиках.

Ходили с Галей на родник за водой. Она довольна моей новой зарплатой в «Дягилев-центре»: «Будем занимать деньги». Снова обсуждаем с Веничкой празднование Нового года. Обещаю приехать 31-го. Ему так хочется, чтобы не было мороза: «Не люблю холода. Слишком часто мерз в детстве. Только и ждал случая, чтоб погреться». Жалуется, что Галя препятствует приезду в Абрамцево его сына.

Подарил мне интервью с ним Игоря Болычева, опубликованное в «Московских новостях» за 10 декабря под названием «Умру, но никогда не пойму…» В нем есть рассказ, как майор, который вел военные занятия в МГУ, однажды сказал Веничке: «Ерофеев! Почему вы так стоите? Неужели нельзя стоять стройно? Ведь главное в человеке – выправка!» А Веничка ему невозмутимо ответил, что это вовсе не его фраза, а точная цитата из Германа Геринга, конец которого, между прочим, известен. Майор ничего не сказал, но дал понять, что пребывать в МГУ ему осталось недолго. А я вспомнила, как наш университетский полковник Туманишвили не сразу допустил меня на госэкзамены по военному делу из-за того, что на строевой подготовке я всегда отдавала ему честь левой рукой. Никак не мог он понять, что я – левша, что мне так намного удобнее, и был убежден, что я над ним издеваюсь. Веничка очень смеялся над моим рассказом.

____________

31 декабря

Приезжаем в Абрамцево в 9 часов вечера с Ольгой Осетинской. Упросила меня взять ее с собой на празднование Нового года. Уже в поезде выпили немного портвейна. «Продолжение “Москва – Петушков”, – восторженно шепчет она, уткнувшись носом в темное, промерзшее окно электрички. Веничка встретил наигранно холодно – долго ждал. Да тут еще Ольга разлила в сумке остатки портвейна, обдав всю комнату его неповторимым запахом, за что Веничка обозвал ее, правда весьма нежно, «пьянью». Процитировал Галю, которая про меня сказала: «Если не приедет, значит – сука».

В доме, кроме Венички, Галя, ее мать Клавдия Андреевна, Лев Кобяков с женой Риммой и двумя собаками (или тремя?) и еще одна их знакомая женщина.

Обстановка довольно натянутая, но скрашивает ее очень красиво наряженная прямо на улице, возле крыльца, чудесная елка, у которой под бой часов и распиваем шампанское. Остаток ночи – на втором этаже. Трещит печь. Веничка чувствует себя неплохо. Напомнил, что 27 марта у него именины. Спрашиваю: «Что подарить?» – «Любовь в снегах», – отвечает он. Называет себя снегуркой. Говорит, что ему уже 52. Передает разговор Гали с матерью: «Если любовь не однодневная, ее надо уважать. А что еще надо в этой жизни?» Удивлена. Не ожидала.

Рассказывает, как он страшно переживал, что я не приеду на Новый год. Даже показал свои записи: «Уже стемнело, 31/XII. Нат. наверняка не будет. И все равно: в послед. ночь 89 (след. ночь уже будет 90 г.) – так будет худо без Т., паскудно без Т., скорее приезжай, потому что завтра будет сквернота».

Зачитала ему присланное мне поздравление с Новым годом Тамары Васильевны:

«Милая Наташа, с Новым 1990-м годом! Доброго здоровья желаю, радости, счастья, успехов!

Как живете? Что нового у Вас и в Москве? Часто ли бываете в Абрамцеве? Что читаете? В каких театрах и на выставках бываете? Что там особенно интересного?

Я тут полный профан. Сижу, зарывшись в газетах и журналах. На книги остается мало времени. Да еще съезд по телевидению, который я смотрела почти весь. Еще раз, Наташенька, будь здорова!

Целую. Тамара».

1 января

Гости разъехались с первой электричкой. (Нас – четверо.) Самочувствие Вени неважное. Весь день наверху. Галя топит печь. Веня сказал, что 28-го испытывал за меня жуткую тревогу, непонятно с чем связанную. Даже записал об этом в дневнике. Слышу это от него не в первый раз. Еще в Тольятти он мне писал: «Ни о ком на свете, пустушка, я так не тревожусь и так неотвязно-постоянно не помню, как о тебе, бестолочь». Галя с Веней и Клавдией Андреевной вспоминают некоторые детали Нового года. Когда Ольга Осетинская повисла у Вени на шее, Клавдия Андреевна сказала: «Наташа, что же ты смотришь?», а за разыгранное мною равнодушие получила от Вени оплеуху, что вызвало черные слезы. Клавдия Андреевна никак не могла предположить, что Веня может ударить. Галя в шутку называла мою маму «любимой Веничкиной тещей».

____________

2 января

Самочувствие получше, но на улицу почти не выходит. Галя ко мне миролюбива. Веня хочет, чтобы она купила в этом году дом, но не дальше 100 км от Москвы и 5 км от станции. Вспомнил, что 14 марта у меня день рождения. Гале: «И этой дурочке исполнится 48. Старушенция». Очень смешно просит меня подольше не стареть: «Тебе это очень не пойдет». В 7 вечера собираюсь в Москву. Провожает до «Шоколадки». Любуемся луной. Напеваю Лещенко: «Светит месяц…» Просит повторить. Приглашает 5-го в Москву на Флотскую. Поедет за три месяца получать пенсию. Просит быть дома. Будет звонить.

____________

13 января

Приезжаю в Абрамцево в 7 вечера с обещанными Герценом, Бродским и коньяком. Мороз (–25°). Еле доползла. Оказывается, Галя по своей инициативе ходила меня встречать на станцию, прихватив валенки, но почему-то разошлись. Втроем уютно отмечаем старый Новый год. Заглядывает Леонтович, но, не дождавшись 12-ти, уходит. Уже совсем поздно идем к нему с Галей за «Советской культурой» от 6 января.

В ней восторженная рецензия Наталии Колесовой на «Вальпургиеву ночь» в постановке В. Беляковича (Театр на Юго-Западе) под названием «Евангелие русского экзистенциалиста», а Веничка дал мне почитать интервью с ним И. Тосунян «От Москвы до самых Петушков», опубликованное 3 января в «Литературной газете».