Наталья Шмелькова - Последние дни Венедикта Ерофеева

После долгого отсутствия забегает Ната. От меня отводит глаза. Веня притворился спящим. После ее ухода прежнее: «Твоя тезка с тобою очень неискренна. Не общайся с ней». Со мною очень нежен. Все время на меня пристально смотрит, и я, понимая значение его взгляда, стараюсь казаться спокойной.

Спросил меня, звонила ли я Тамаре Васильевне перед ее отъездом на Кольский. Расстроился, что не позвонила.

____________

1 апреля

Приезжаю в 7 вечера с раздобытой икрой. Самочувствие тяжелое. Принял две таблетки радедорма, чтобы хотя бы час поспать. Тяжело заснул на всю ночь.

____________

2 апреля

Утром очень сильные боли в желудке. Периодически принимает обезболивающее. В час дня Галя звонит Огольцовой. Анализ крови? Как ни странно, вроде ничего, но назначают 4 сеанса облучения.

Веничка отказывается: «Не буду, ничего не хочу, хочу в Абрамцево!»

В отсутствие Гали спрашивает меня: «А может, стоит мне это сделать?» – «Конечно, – говорю, – даже не подлежит обсуждению».

____________

4 апреля

Состояние тяжелое. С раздражением все время говорит о транжирстве Носовой денег: «Не хватает на домик». Успокаиваю его: «Если вдруг не хватит, например, на крыльцо, продам любимую картину». Ему приснился сон, что не хватило денег на лестницу, что пришлось прыгать со второго этажа на асфальтированную, почему-то изрытую землю. Просит почаще звонить в Кировск Тамаре Васильевне: «Ведь ей так грустно и одиноко в полярной ночи, когда за окном вьюга…» Говорю, что всегда рада ей позвонить, но боюсь навязываться. Повторяет: «Звони, звони…»

Подписал два экземпляра «М – П» Майе Луговской и Нике Щербаковой – небезызвестной московской коллекционерше современной авангардной живописи. Была очень удивлена, что Веня ее помнит. «А я-то думала, что он давно умер!» Галя по поводу моего предстоящего визита к ней: «Намекни Щербаковой о валюте. Автограф Ерофеева того стоит».

____________

6 апреля

Состояние чуть получше. Читает мне последний номер «Огонька» с публикацией Толстой «Не могу молчать». Возмущается выступлением русских писателей на съезде – Проскурина и др. В каком-то журнале помещены их фотографии. Веня: «За такие лица Афанасий Фет наказал бы их розгами». Вспоминает лица старых писателей и ученых, того же Бехтерева, «так быстро и странно ушедшего из жизни».

____________

8 апреля

Вербное воскресенье. Галя в ужасе от ожидаемого приезда Венички-младшего. Все время говорит о каких-то деньгах.

Приезжает очень грустный Веничка-младший с женой Таней. Отказался от предложенной ему Галей еды. Рассказал, что дочери Настеньке уже почти три года, что она очень быстро и хорошо рифмует даже сложные слова.

Веня жалуется на Галю: «Он у нее и рубля не возьмет, а она подозревает, что зачастил, чувствуя, что мне плохо, чтобы я завещал ему часть наследства». С грустью сказал мне, что в Абрамцеве пропал весь Набоков. Поделился – кого подозревает. Рассказал, что приезжала по его литературным делам одна немка. Была поражена, как Носова плохо ведет его архив: все бумаги разбросаны, по два часа ищет нужные телефоны и т. д.

Вечером приехала Машенька. У Венички сильно поднялась температура.

____________

9 апреля

С утра хожу по аптекам и магазинам. Вручную выжимаю Вене литровую банку свекольного сока. Галя в порыве благодарности протягивает мне маленькую баночку черной икры: «Для твоих стариков». Просит остаться меня на ночь, т. к. утром приедет Мазурский и мы все вместе повезем Веню в Онкологический центр. Сама едет за журналами «Факел» (с болгарским переводом «Петушков») и «Трезвость и культура». Веничка очень недоволен, что ВААП берет 75 % от гонорара. Вторично подписал мне «Весть» с картиной Олега Целкова на обложке: «Наталье от Венедикта датский экземпляр с физиономиями нашего общего приятеля О. Ц. Ерофеев. 9.04.90».

Приезд Клавдии Андреевны. Поручила достать мне для Веничкиного лечения веточки осины (для настойки). Просит почаще приезжать: «А то Галя не всегда успевает».

Заезжает Сергей Толстов с проектом домика в Абрамцеве… Вслед за ним – с лекарствами Марина Глазова. На кухне шепотом беседуем с ней о Веничкином состоянии. Рассказывает мне, как от рака горла, а потом легких – мучительно умирала ее 24-летняя сестра…

Всю ночь просидела рядом с Веничкой. Ему очень, очень плохо. Глаза огромные и блестящие, как в агонии. Делает вид, что внимательно просматривает «Факел», запрещая при этом зажигать яркий свет, чтобы не так заметны были его мучения…

____________

10 апреля

Просыпается в 8 утра. Состояние тяжелое – не подойти. В 9.00 Галя таинственно исчезает. В 9.15 на «Скорой помощи» приезжает Мазурский, чтобы отвезти Веню в Онкологический центр. Ждем Галю. Нервничаем. Стараемся чем-то отвлечь Веничку от предстоящего «путешествия». Подтруниваем над его напрасным страхом, что в Абрамцеве без него разворуют стройматериалы. Он даже оживляется. Возмущенно жестикулируя, рассказывает Мазурскому, как в его отсутствие у забора кто-то вырыл скамейку.

Около десяти возвращается Галя с нотариусом. К постели подносят авторучку и доверенность на право издания всех произведений и получения гонораров. Какие-то секунды он как будто еще в раздумье. Потом быстро поставил подпись и отшвырнул бумагу…

Ерофеев последний раз выходит из своего дома… Говоря, что «на этот раз я уже не выкарабкаюсь», берет в больницу книги, последние дневниковые записи… Ему выделяют одноместную палату (2317), и он этому рад. Заходит хирург Огольцова и лечащий врач. Сразу назначается капельница. При всей своей нелюбви к лечению он не отказывается и терпеливо ее переносит…

Сижу в палате и жду Галю. Она снова отправилась на Флотскую, так как не успела собрать Веню в больницу. Вернулась к вечеру и вновь уехала.

____________

11 апреля

Приезжаю к вечеру с букетом тюльпанов. Веничка в тяжелой дремоте. У него Галя. Вывела меня в коридор. Сказала: «Всё». Разревелись. Чуть позже подъехали с гвоздиками Машенька и Лён. Веничка так и не проснулся. Ушли они с Галей. По ее просьбе осталась до утра. Ночью два раза просыпался. Просил пить.

____________

12 апреля

Утром реагирует на меня раздраженно: «Что это за ночное дежурство?» Досталось и от Огольцовой: «Я даже Гале запрещаю здесь ночевать!» Зашла в кабинет к лечащему врачу. «Это фатально. Ничего уже не поможет – рак легких. Метастазы пошли от горла». Спросила его о более сильных обезболивающих. Ответил довольно резко, что вот уже второй день, как не может добиться от Гали, что Ерофееву кололи раньше, при первой операции. Уже потом, столкнувшись со мной в коридоре, сказал, что назначил что-то посильнее.

Приехала Машенька. Привезла мне для подкрепления молоко с бутербродами и сигареты. Сопровождали с ней Веничку на рентген. Не получилось. Не смог стоять.