Наталья Шмелькова - Последние дни Венедикта Ерофеева

«Дорогой Венедикт! Мы собираемся быть в Москве во второй половине мая. Один из мотивов поездки – повидать Вас. Мы столько раз Вас читали и столько раз о Вас писали, что взглянуть разок – очень хотелось бы. Если не возражаете – напишите две строчки. Всего хорошего, надеемся, до встречи…»

В другом конверте – справка о посмертной реабилитации отца Венички – Василия Ерофеева, пробывшего несколько лет в лагерях и выпущенного после смерти Сталина «за неимением состава преступления…»

Зачитываю:

«Министерство юстиции РСФСР.

Мурманский областной суд.

г. Мурманск, ул. Коммуны, д. 18,

т. 1-22-62

20.04.90

№ 449-125

Дело по обвинению Ерофеева Василия Васильевича, 1900 г. рождения, уроженца дер. Елшанка Николаевского района Мурманской области, до ареста работавшего дежурным на станции Хибины, осужденного по ст. 58–10 ч УК РСФСР (редакция 1926 г.) к пяти годам лишения свободы с последующим поражением в правах сроком на 3 года, пересмотрено президиумом Мурманского областного суда 22 февраля 1990 г.

Приговор Военного Трибунала Кировской железной дороги от 25.09.1945 г. в отношении Ерофеева Василия Васильевича отменен, и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Ерофеев В.В. полностью реабилитирован.

Председатель областного суда – Л.С. Мирошникова».

Ерофеев слушает с закрытыми глазами, не шелохнувшись. Лицо сурово-непроницаемое и, как мне кажется, – даже торжественное. А мы с Галей, не стесняясь слез своих, рыдаем. Чувствует она себя ужасно – усталость, давление, тошнота. Все время повторяет: «Зачем мне эти деньги?» Говорит, что попросит Асмуса освятить домик в Абрамцеве, как храм.

Приезд Сергея Толстова. О чем-то тихо говорят с Галей на балконе. Наверное, опять о домике… К шести вечера приезжают Ольга Седакова и «Булгачата» – Марк и Люся. Веня спит. Ольга повесила над изголовьем Вени католический (?) образок. Так и уехали, не дождавшись его пробуждения. Чуть позже заезжают Яна с Ирой Леонтьевой.

Вечером – сильные боли. Дежурный санитар Женя сделал укол. Позвонила Муравьеву по поводу причастия. Договорились созвониться на следующий день.

____________

6 мая

Самочувствие как и вчера. Плохо… Галя должна приехать утром, но вот уже два часа дня, а ее все нет. Как позже узнала, – покупала для дачи какие-то кровати. Наконец появляется с Жанной. Галя оживленная, с перекрашенными волосами, в новой, модной заграничной кофте. Никак не реагирую. Наверное, думаю – все это для поддержания нервов. Бодрится. Галя насильно вручает мне привезенные с рынка огромные помидоры, огурцы, духи «Красная Москва» от Клавдии Андреевны. Жанна взирает на нее с наигранным недоумением. Взгляд означает: «Что за лицемерие? Обливаешь Шмелькову грязью, а сама?..» Несет что-то не совсем понятное: «Кому-то придется заканчивать “Фанни Каплан”… Почему Ерофеев не диктовал свои тексты в Абрамцеве» и т. д.

Приезд Тамары Васильевны. Незаметно от всех плачет… Чуть позже – Саша и Лиза Величанские. Долго и тихо сидят у Вениной постели. Ни слова.

Веня в полудреме. На секунду приоткрыл глаза и, увидя Величанского, кивнул ему. Прощально…

Появление С. Мельниковой с каким-то бородачом. Как мне потом сказали – с Владимиром Ильичом (?). Руководит воздвижением для Вени домика в Абрамцеве. Ушли быстро. «Душно. Много народу», – уходя, изрекла Мельникова.

Уезжаю. Галя: «Приезжай теперь когда захочешь. Я теперь буду здесь каждый день». Позвонила вечером Муравьеву. Сказал, что приедет к Вене с ксендзом Петром, который крестил Ерофеева.

____________

7 мая

У Вени Галя, Тамара Васильевна (тайно плачет) и Сергей Толстов. Узнаю: приезжал Муравьев с ксендзом Петром. Причаститься – проглотить облатку – не удалось. Был в беспамятстве. Грехи, как поняла Галя, отпустил (глухая исповедь).

Появление Сорокина. Настаивает на приезде Асмуса, с согласия Ерофеева, конечно. Обещает поймать момент.

К вечеру – страшные боли. С трудом выловила медсестру сделать укол. Галя ведет себя как-то странно: уже почти все вывезла из палаты, включая снотворное, кипятильник, бритвенный прибор и др. Просит меня остаться с нею на ночь.

____________

8 мая

В 3 часа дня снова у Вени. Меняется на глазах… Приход врача: «Необходимо внутреннее вливание для поддержки сердца». Приезжают сестры – Тамара и Нина. Вслед за ними Сорокин и Яна. Сорокин рассказывает полудремлющему Вене и всем нам о своей поездке в Германию: «Какая чистота! Как аккуратно подстрижены газоны» и т. д.

Узнаю, что перед Днем Победы на очередной «летучке» разгневанно выступал дежурящий по ночам медбрат, жалуясь врачам, что приходит много народу, что в палате не продохнуть, что до 9-го можно еще и потерпеть, а там…

На пять минут с букетом сирени заезжает Лён: «Если что – срочно звони мне и Козлову. Машина наготове». Не совсем поняла – какая машина? И зачем она, даже «если что…»

Тамара Васильевна уезжает последней. Впервые рассказывает мне об их отце: «Все было, как описано у Солженицына – карцер, допросы, обливание ледяной водой…

Ночь страшная. Тяжелое дыхание. Удушье. С трудом разыскала дежурную медсестру. Попросила специальный аппарат для облегчения дыхания. Принесла только утром.

____________

9 мая

Веня спит. Галя уехала по делам. Приезжает Лён. Во весь голос обсуждает в палате, где Ерофеева отпевать и хоронить. Мне кажется, что во сне Веничка все слышит. Лён предлагает три варианта: Немецкое, Востряковское и Ваганьковское кладбища. «Лучше всего Ваганьковское, – говорит он. – Центр, а пробивать будет Любимов».

Звонила из больницы Муравьеву. Сказал, что уже разговаривал с ксендзом и тот дал согласие на отпевание в православной церкви. Приезжали Величанские, Леша Сосна, Сорокин (привез бутылку святой воды) и уже к вечеру – Галя. Веня в беспамятстве. Галя в сверхвозбужденном состоянии во весь голос выкрикивает строки из «Вальпургиевой»:

Этот день победы!!

Прохором пропах!

Это счастье с беленою на устах!

Это радость с ПЯТАКАМИ НА ГЛАЗАХ!

День победы!..

Состояние Венички с каждой минутой резко ухудшается. Задыхается. Поздно вечером в палату заходит молоденькая, очень внимательная медсестра Наташа. Советует отказаться от всяких антибиотиков – лишние мучения, обезболивающие – другое дело. «Не шумите. Он может уйти и сегодня, даже во сне».

____________

10 мая

Только к 6 утра задремал. Приезжают сестры Тамара и Нина, сын Веничка-младший, Сорокин, Валя Еселева и Сергей Толстов. Остались втроем Галя, Веня и я. Врачи предупреждают, что предстоящая ночь – последняя. Галя в тяжелом, болезненно-перевозбужденном состоянии. Все время судорожно переставляет цветы, в каждую банку – четное число: «Цветы сами знают, как им стоять». Причитает в полный голос, какую она с Ерофеевым прожила страшную жизнь. Вспоминает первого мужа… То плач, то короткий, надрывный хохот… Умоляю: «Выйдем из палаты. Ведь во сне Веня может все слышать». Бесполезно. Только к утру она пошла подремать на диван в коридор.