Даниель Елисеефф - Хидэёси. Строитель современной Японии

К тому же некоторые измерения производились в атмосфере открытой враждебности, да и Хидэёси иногда придумывал нововведения, которых бы не стоило вводить. В земле Хиго (Кюсю), например, с трудом «замиренной» в 1587 г., он введет скрытое повышение повинности: крестьяне должны были перевозить ежегодный налог в рисе уже не на 3–5 pu (около 20 км) от своей деревни, а на 5–8 pu (около 32 км); ответом на эту меру стали яростные восстания. Через недолгое время, в 1590 г., известия о крестьянах Северо-Востока, не торопившихся облегчать чиновникам составление кадастра, вдохновили его написать письмо, красноречиво свидетельствующее о положении крестьян и народа в ту эпоху:

…[Нужно, чтобы кадастр] был составлен повсюду с большой тщательностью. Если бы его составляли без тщательности, это бы рассматривалось как преступление. Жена и дети Ямагата и жена и дети Датэ уже отправлены в Киото [в качестве заложников], так же как жены и дети кокунин [мелких даймё], которые согласились их туда отправить. Это мера хорошая. Тем, кто не отдал жену в заложники, надо приказать явиться в Аидзу [где тогда находился Хидэёси]. Надо как следует объяснять как кокунин, так и хякусё [крестьянам] всё, что приказано; если же кто-то смеет противиться, то, если это владелец крепости, его надо блокировать в этой крепости и убить всех, не щадя никого; если это крестьяне из самых презренных, их надо убить всех, вплоть до го [группы хуторов], до двух го в полном составе. Более шестидесяти провинций получило эти строгие приказы, вплоть до Дэва и Осю, исключений быть не должно. Нельзя эту задачу выполнять кое-как. Даже если область становится пустыней — тем хуже. Поймите мое решение как следует. До самых дальних гор, до последних деревень надо стараться выполнять его тщательно. В случае, если бы вам не удалось сделать это надлежащим образом, [Хидэёси сам] пошел бы, чтобы исполнить приказ. Ваш долг — непременно ответить мне

Действительно, завоевывать земли и приобретать области было бы незачем, если бы их жители отказывались служить или принимать участие в коллективных усилиях; но то, чего требовал Хидэёси, было неслыханным: будь его воля, он забрал бы две трети урожаев, если бы не законная неприкосновенность деревни (мура), базовой ячейки, на которую Хидэёси возлагал коллективную ответственность — может быть, потому, что не смог ее расколоть, несмотря на террор и угрозы.

Существование деревенской автономии или, по меньшей мере, возникновение общественного класса в мире письменности, которой он до сих пор не знал, проистекает из дополнительных документов к оригинальным текстам кадастра, сгоревших в 1615 г. в пламени, которому предстояло в то время уничтожить гордый замок Осака. Кроме копии кадастра, сделанной селянами (мура бикаэ), существовали также реестры податных лиц, составленные самими жителями, и наёзэ те, таблицы распределения налогов между жителями и общиной — тексты, которые по природе своей хранились под строжайшим секретом и претерпевали переделки, в основном предполагавшие уничтожение прежнего варианта; вот почему сегодня осталось так мало оригинальных текстов, восходящих к эпохе Хидэёси.

Такой раздел налогового бремени требовал также составления списков податных лиц. Это были «описи домов и лиц» (иэкадзу хитокадзу аратамэ те). Эти реестры представляют большой интерес, потому что в них входят уважаемые элементы тогдашнего общества: «настоящие крестьяне» (хомбякусе), которые облагались налогом, а значит, были достойны уважения; староста деревни (сёя) и его помощники (арики, или мура-якунин), священнослужители (бодзу или нэги); домашние слуги (хоконин), кормилицы или женщины, которым поручена забота о детях младшего возраста (уба), вдовы (гокэ). Отдельные жилища, как и рисовые поля на кадастровых планах, причисляются здесь к трем категориям: высшая, средняя, низшая.

Однако с интерпретацией этих документов, когда они сохранились, часто возникают сложные проблемы: данные разных документов не совпадают, вопреки всякой логике, и одни и те же персоны часто упоминаются в них под разными именами, а идентичные элементы входят в различные категории — так, сады, примыкающие к жилищам, принадлежат то к категории возделанных земель, то к категории застроенных территорий, причем для одной и той же деревни и в записях, сделанных в одном и том же году. Наконец, не всегда точно указаны дата съемки и имя уполномоченного по съемке: в кадастре каждый видел не столько документ, подтверждающий право собственности, сколько инструмент для оказания налогового давления, что влекло за собой значительные усилия по камуфляжу, на что не жалели сил все семьи или деревенские группы, и несомненно богатые крестьяне в большей степени, чем остальные. Но эти запутанные декларации по-настоящему обманывали фискальных агентов столь ловкого человека, как Хидэёси, одной из навязчивых идей которого было как раз улучшение собираемости налогов и для которого существовал один лозунг — платите!

В подобном лексиконе не было ничего нового. Еще в 1570 г., во время, когда он трудился на Нобунага, Хидэёси писал своему верному Хатисука Масакацу:

…Вы должны помнить, что налог в рисе должен быть переправлен с одной территории на другую, даже если там происходит не одно восстание. Делайте это быстро и отдавайте народу приказ платить налог (27 декабря 1570 г.)

Так с течением лет проводился кадастр, который позже, лет через десять, назовут «кадастром отставного кампаку» (тайко кэнти), после того как Хидэёси в 1591 г. принял этот титул [тайко]. Став основой налоговой политики в Японии нового времени более чем на два века— пусть даже базовые документы, напомним, сгорели во время пожара замка Осака в 1615 г., — распоряжения о кадастре будут зафиксированы в ряде официальных постановлений (хорэй) с 1589 г., а потом улучшены и уточнены до смерти Хидэёси в 1598 году.

У политики свои резоны, у войны свои: Хидэёси, конечно, восторжествовал в столице, но вся Япония в целом оставалась потенциальным полем битвы. Народ — от крупнейшего сеньора до смиреннейшего крестьянина — был вооружен; кто мог сказать, до каких пор он будет соглашаться на серьезную игру в мир? Что произойдет, когда появятся первые причины для недовольства, начнутся более долгие, чем обычно, периоды непогоды, может быть — призрак неурожая, или просто когда даймё, подготовленные и обученные только для сражений, заскучают? Их окружала масса крестьян, которые, когда урожай сложен в амбары или когда сезон выпадал слишком неблагоприятным и жизнь становилась слишком трудной, сами просились в армию, — это если не считать тех крестьян, чуть более богатых, которые при помощи своих рук и небольшой собственности в конце концов делались мелкими феодалами, фактически присваивая себе прерогативы командования. Разве его родной отец не был таким же крестьянином-солдатом, который, помоги ему талант, мог бы добиться много большего? Такое положение вещей, объяснимое суровостью времени, постоянно грозило нарушить с трудом достигнутое равновесие.