Ева Шлосс - После Аушвица

Несмотря на такого рода претензии, опубликованная книга «История Евы» имела огромный успех, и меня на спортивной машине по стране возил молодой человек из издательства. Средства массовой информации особенно заинтересовались нашим с мамой лагерным прошлым, и мы вместе появились в эфире утренней телевизионной передачи с ведущей Селиной Скотт (тогда большой знаменитостью). Я также выступала в передаче «Женский час» на радио BBC, давала интервью многочисленным местным газетам и надписывала купленные экземпляры книги в магазинах по всей Великобритании.

Чтение моих мемуаров стало болезненным процессом для членов моей семьи. Я обговаривала с мамой каждую деталь в процессе написания, и она очень гордилась последней историей – даже сама участвовала в написании двух глав о том, как ее отобрали для отравления в газовой камере Аушвица, и о том, как отстала от поезда. Мы заново проживали все вместе. Цви был очень тронут, и иногда его поражали некоторые детали, раскрывавшие доныне скрытую сторону личности его жены.

Думаю, что труднее всего знакомство с книгой далось моим детям, ведь они читали о моем прошлом, которое я никогда не обсуждала с ними. Одна из дочерей сказала мне, что не хочет читать «Историю Евы», но позже я увидела открытую книжку на ее тумбочке. Ей не хотелось показывать, что она знает обо всех моих злоключениях.

Для меня книга стала подходящим способом излить болезненные воспоминания, и, было трудным и эмоционально затратным процессом. Некоторые мрачные детали жизни в Аушвице сильно врезались в мою память, но теперь я обнаружила, что могу их отпустить. Они никогда не исчезли полностью, но стали казаться менее яркими. Они остались в прошлом. Однако чувство горя из-за потери отца и брата не ослабло никогда. Оно осталось со мной на всю жизнь.

После написания «Истории Евы» я поняла, что хочу поведать миру о Хайнце. «Все помнят Анну, – говорила мама, – но Хайнц тоже был талантливым мальчиком – и его жизнь прервалась. Об этом как будто никто не помнит». Потребовалось немало времени, чтобы эта надежда осуществилась, но много лет спустя после публикации своих мемуаров я начала писать книгу для молодых людей под названием «Обещание» совместно с моей подругой Барбарой Пауэрс. Эта книга состояла рассказов о Хайнце и дополнялась его стихами и картинами. Драматургу из Огайо и театральному режиссеру Джеку Баллантайну книга так понравилась, что он решил написать пьесу под названием «Свет во тьме», вдохновленную этой историей.

Теперь, когда я стала больше рассказывать и писать, интерес к антикварному бизнесу начал пропадать. Мне хотелось, чтобы мое новое занятие приобрело большое значение, а не осталось лишь способом эмоционально освободиться.

Должна сказать, что на этом пути меня постигли неприятности. После того как американский вариант моей книги вышел в издательстве «Св. Мартина», некие люди из Санкт-Петербурга, штат Флорида, пригласили меня поговорить с ними. Это было мое первое выступление в Америке, и я невероятно волновалась.

Я прилетела с Элизабет Равазио, и мы с нетерпением ожидали в нашем отеле, что же произойдет дальше. Я предполагала, что кто-то приедет, расскажет мне о том, как будет проходить вечер и успокоит меня, но никто не появился. В конце концов кто-то приехал и оставил нам записку с указанием времени, когда нас пригласят, но в ней ничего не говорилось о самом вечере. Прошло два дня, и мое беспокойство росло. В день выступления мы приехали на место, и ведущий сказал нам, что я «неожиданный гость», и направил меня к какому-то шкафу, где пришлось ждать, пока меня не позвали.

Я успокаивала себя, представляя, что небольшая группа дружелюбных людей ждет по ту сторону двери. Затем ведущий вернулся и проводил меня в аудиторию, наполненную сотнями людей, с нетерпением ожидавших рассказа некой леди из Англии.

Мой разум полностью опустел, и в горле пересохло. Я глубоко вдохнула и поспешила кратко изложить свою историю. Очень кратко. Потом у меня кончились слова. Я посмотрела на часы. Хотя казалось, что прошло много времени, я проговорила только десять минут!

– Ну, вот и все. Спасибо вам большое, – подытожила я и ушла, оставив безмолвствующих зрителей в одиночестве.

После этого случая я, по советам близких, попыталась отмечать основные пункты своей предполагаемой речи, но это не сработало, так как когда я начинала говорить, то уже не могла вспомнить, что связывает эти пункты и как их соединить друг с другом в логическую цепочку.

Единственным вариантом оставались медленные попытки собирать мой рассказ воедино, с небольшими заминками – и научиться доверять аудитории, чтобы понять, что в данный момент мы объединены общим делом. Теперь я никогда не записываю заранее текст своих выступлений, поэтому никогда в точности не могу их повторить, и я обнаружила, что так мне легче вести рассказ. Я могу поведать публике о том, как меняются мои размышления о прошлом, и в один момент я поняла, что действительно устанавливаю мысленную связь с этими людьми, разговаривая с ними почти как с друзьями, и объясняя им, что именно значат для меня прожитые события.

Рассказывая о своей жизни, я выступала против предрассудков и призывала к терпимости, но мне также хотелось вместе с другими людьми создать нечто большее, чем просто разрозненные воспоминания переживших нацизм.

Одной из областей, в которой я могла бы использовать свой опыт, был Фонд Анны Франк в Великобритании. Проведение временной выставки, перевезенной из Амстердама, оказалось дорогостоящим и сложным делом, а тогда она была крайне востребована. Ян Эрик собрал небольшую группу энтузиастов в Великобритании, чтобы запустить выставку, но сначала мы не могли найти нужных людей, которые помогли бы расширить нашу работу. В апреле 1989 года мы посетили выставку в Борнмуте, и там я познакомилась с тремя людьми, которые на долгие годы стали стержнем Фонда Анны Франк.

Би Клаг, мой знакомый, стал Почетным Президентом Жизни. Раввин Давид Сотендорп (сын раввина из синагоги, которую посещали мама с Отто в Амстердаме) взял на себя роль учредителя. Он также познакомил нас с восторженной молодой женщиной по имени Джиллиан Волнс, которая согласилась быть нашим первым секретарем, а затем стала основателем и исполнительным директором. Джиллиан приступила к управлению фондом с огромной энергией и преданностью, и она доныне занимает свой пост. Вместе мы видели, как работа Фонда Анны Франк распространяется по всей стране, от соборов до тюрем, охватывая миллионы людей.

Учреждение фонда в Великобритании и поездки по стране с выступлениями дали мне цель в жизни и чувство удовлетворения. Вряд ли я могла желать большего, но вот-вот должен был проявиться новый, совершенно неожиданный аспект моей биографии: спектакль о моей жизни.