Игорь Мартьянов - Слово солдата

Рано утром 24 января во главе с командиром роты технического обеспечения капитаном Василием Быковым несколько экипажей отремонтированных машин вместе с остатками полкового тыла покидали Пётркув, за участие в освобождении которого (наряду с боями за Лодзь) полк был награжден орденом Красного Знамени. Марш совершали двумя колоннами. Одна состояла из колесных машин, другая, следовавшая сзади, — из танков. В последней со своим новым экипажем оказался и я. Собственно говоря, новым мой экипаж был только наполовину: вместо уезжавшего в танковое училище заряжающего старшего сержанта Александра Корявко к нам назначили Николая Штомпелева.

Завершив окружение кельце-радомской группировки врага, наша танковая армия повернула строго на запад и двинулась к границе с Германией.

В оперативной глубине наши части да и целые соединения действовали решительно, с быстрыми перестроениями из боевых порядков в предбоевые или походные (и наоборот). Они окружали и расчленяли не только крупные формирования, но и разрозненные мелкие группы противника, часто двигались параллельно маршрутам, по которым шли отходившие на запад колонны вражеских войск. Это давало возможность нашим подвижным отрядам упреждать противника, первыми выходить на его заранее подготовленные оборонительные рубежи и овладевать ими почти без боя. Так продолжалось до самой границы фашистского рейха.

В этих условиях утратили свои обычные значения такие понятия, как «передовая», «линия фронта», «тыловой район». Получился своеобразный конгломерат войск двух сражающихся армий, находившийся в постоянном движении в западном направлении. На огромном пространстве по фронту и глубине беспрерывно возникали то большие, то мелкие бои наступающих и отступающих частей и подразделений. Во избежание наметившегося окружения отход врага нередко превращался в паническое бегство. Стремясь вырваться из тисков, гитлеровцы пытались идти напролом, не считаясь с потерями.

В яростные схватки с отступавшими гитлеровцами приходилось вступать и небольшим подразделениям, отставшим от своих частей, экипажам отдельных танков и орудийным расчетам. И хотя измотанный и деморализованный противник дрался с отчаянием обреченного, исход боя, как правило, склонялся на сторону наших воинов, фашисты снова отступали.

…Наши колонны, как я уже говорил, вышли из Пётркува утром. В город Острув, где назначался совместный большой привал, колесные машины прибыли к исходу дня, а танки отстали: мне пришлось взять на буксир вышедшую из строя машину лейтенанта Ивана Березки — оставлять ее на небезопасном маршруте командиру сводной роты капитану Константину Бочарову не хотелось.

В связи с приближением к Оструву большой вражеской колонны из состава калишской группировки обстановка в городе сложилась весьма напряженной. До подхода своих отставших танков боевой и инициативный офицер Василий Быков, еще под Ржевом и Брянском водивший в атаки танковую роту, вместе с парторгом полка Иваном Чивиревым немедленно организовали оборону возглавляемой ими колонны колесных машин, даже вооружили имевшимся в транспорте трофейным оружием большую группу добровольцев из местных жителей, изъявивших желание мстить общему врагу. Обнаруженным на железнодорожной станции горючим заправили все свободные в колонне емкости и поделились им с находившимися в городе несколькими боевыми расчетами СУ-76.

Фашисты обошли город, и в течение ночи им удалось зацепиться за его западную окраину.

Наши боевые машины, пришедшие в Острув на рассвете, с ходу устремились в атаку. Мой танк, возглавлявший колонну, вошел под железнодорожную эстакаду, и сразу же по его башне ударил снаряд штурмового орудия, стоявшего в засаде за деревьями на противоположном конце квартала. Снаряд срикошетировал, и все пока обошлось. Вражеская самоходка, сделав выстрел, сразу же скрылась, и все же Иван Прилепин не удержался, послал ответный снаряд. Но это уже от эмоций…

Сдав назад, за эстакаду, и открыв люки, мы увидели на машине, за башней, бездыханного старшину-регулировщика Ивана Свириденко и легко раненную восемнадцатилетнюю санинструктора Сильву Захарчук, совсем недавно прибывшую в наш полк. Судя по всему, оба они были поражены осколками болванки и брони.

Из медицинского персонала Сильва была среди нас одна. Чтобы никого не отвлекать от боя, она сама наложила себе повязку на руку, после чего, укрывшись за кормой неисправного танка Ивана Березки, сразу же занялась перевязкой других раненых. А бой разгорался, он охватил, казалось, всю западную часть города. Вокруг нас рвались снаряды и мины, однако бесстрашная девушка спокойно продолжала свое дело. Но вот один из снарядов разорвался рядом с танком, бинт выпал из рук санинструктора, лицо ее обагрилось кровью, и Сильва лишилась сознания. Мы оказали ей первую медицинскую помощь и поместили в одну из летучек, подальше от опасного места.

Совместными усилиями танкистов, стрелков, автоматчиков, взявшихся за оружие водителей автомашин и полковых ремонтников дорога на запад была открыта, по ней шли наши части.

Старшину Ивана Свириденко мы похоронили в одном из городских скверов, неподалеку от места, где только что гремел бой. Глотая слезы и сжимая в руках шлемофоны, стояли мы над неглубокой, наскоро вырытой могилой своего товарища. Несколько прощальных слов, клятва отомстить ненавистному врагу, автоматная очередь вверх — обычный ритуал погребения на войне. На небольшом бугорке свежевскопанной мерзлой земли поставили невысокий столбик и на прибитой к нему дощечке химическим карандашом написали воинское звание, фамилию и инициалы погибшего, номер полевой почти нашего полка…

Тем временем закончился ремонт танка Ивана Березки (на машине произошла поломка направляющего колеса). Сняв колесо вместе с его кривошипом, члены экипажа повернули передний балансир и, удлинив гусеницу, замкнули ее через вывернутый опорный каток. Выглядела машина несколько необычно, да и вести ее следовало осторожно, однако шла она своим ходом и даже участвовала в последующем бою на юго-западной окраине города Равич все с той же отходившей вражеской колонной.

Для дальнейшего следования построили смешанную колонну. Выступили во второй половине дня. И почти сразу же на западной окраине Острува, в придорожном кювете, обнаружили сгоревший бронетранспортер, на котором прорывался к нам в качестве связного комсорг полка старший лейтенант Константин Антышев. Последним оказалось это задание для храброго, энергичного и всеми уважаемого молодого офицера. Вместе с ним в машине, попавшей в засаду гитлеровцев, находились сержанты В. А. Папун, В. К. Жданов и ефрейторы И. У. Пасечный и В. И. Устинов. Фашисты пытались взять их живыми. В ответ на предложение сдаться раздались автоматные очереди, затем полетели гранаты. Гитлеровцы ударили по бронетранспортеру из пушки. Раненые воины покинули осажденную горящую машину и залегли вокруг нее. До последнего патрона сражались герои, около двадцати трупов вражеских солдат осталось на месте неравной схватки. Обо всем этом нам рассказал чудом оставшийся в живых тяжело раненный Василий Жданов.