Игорь Мартьянов - Слово солдата

Он порывисто подошел к девушке и, не сводя с меня глаз, сказал ей:

— Познакомьтесь, это тот самый сибиряк-разведчик, о котором я говорил. Не смущайтесь, что он ростом не богатырь — свое дело знает отлично.

Девушка подняла на меня серые, с грустинкой глаза, чуть заметно улыбнулась, протянула свою руку.

— Таня, — сказала тихим, слегка приглушенным голосом.

Я осторожно пожал ее руку, которая показалась мне мягкой, теплой и какой-то удивительно легкой. Назвал себя:

— Бывших. Иван Бывших.

Начались дни подготовки. Мы с Сашкой Матросовым целыми ночами пропадали на переднем крае, ведя наблюдение за противником. Нам помогали командир взвода разведчиков лейтенант Т. М. Мочалин, его помощник старший сержант Павел Березин, командиры отделений Виктор Чурбанов, Владимир Жданов, а также разведчики Михаил Гусев, Сергей Петялин, Николай Москалец и другие. Все они были предупреждены об особой секретности этого задания.

Через несколько суток после совещания Александр Матросов нашел удобное место для перехода и указал его на местности. А старший сержант Павел Березин присмотрел запасное место для преодоления первой траншеи врага на нашем обратном пути — это недалеко от деревни Крынки, находившейся на нейтральной полосе. Оба предложения понравились офицерам, участникам того совещания. В этих местах и было организовано усиленное круглосуточное наблюдение. Мы засекали огневые позиции врага, изучали и уточняли проволочные и минные заграждения, точное время смены караулов, принятия пищи, маршруты движения патрулей, места расположения жилых землянок, блиндажей.

В нашем тылу на одном из склонов оврага, по которому предстояло переходить первую немецкую траншею, был сооружен окоп. На нем мы и тренировались в преодолении траншеи на лыжах с полной походной выкладкой. Однажды в такой тренировке приняла участие и Таня. Я был удивлен ее ловкостью и умением действовать на лыжах.

Старший лейтенант Анатолий Караваев, полковой топограф, изготовил на ящике с песком точный рельефный план местности, по которой мы будем идти. Он заставил меня изучить маршрут движения так, чтобы я мог воспроизвести его с завязанными глазами. А это почти двадцать километров! Начальник разведки полка старший лейтенант Иван Тараненко разработал памятку, в которой четко и однозначно предписывалось, что на каждом этапе пути мы должны делать и чего не должны. Эту памятку он громко назвал «инструкцией», заставил меня переписать ее в отдельную тетрадь и выучить наизусть.

Работали мы много, спали по два-три часа в сутки. Днем изучали маршрут движения на рельефном плане, тренировались преодолевать на лыжах различные препятствия, готовили оружие, снаряжение, а ночью вели наблюдение за врагом, иногда выползали и на нейтральную полосу.

За все время подготовки я видел Таню два раза: на совместной тренировке, о которой уже говорил, и в блиндаже, у ящика с песком, где ей показывали макет села Крюковичи — это ее конечная цель, здесь девушке надлежало действовать после переброски через линию фронта. Село Крюковичи находилось в тылу у фашистов примерно в восемнадцати километрах от их переднего края, в нем располагался штаб немецкой воинской части.

Таня была одета в ту же самую красноармейскую форму, в которой я видел ее на совещании. При встрече со мной в блиндаже она поздоровалась и потом все время о чем-то тихо говорила с капитаном Трофимовым. Где она находилась все эти дни и что делала, мне было неизвестно.

Накануне перехода нам с Сашкой предоставили сутки для отдыха, и мы хорошо, с запасом, на весь предстоящий путь, выспались.

Наконец наступил день, а точнее сказать ночь, нашего выступления. Мы с Матросовым и другими разведчиками сидим в блиндаже командира 1-го батальона и ждем Таню. Старший лейтенант Тараненко часто поглядывает на часы, иногда встает с табуретки и, сделав два-три шага, снова садится. Он волнуется. Разведчики во главе с Виктором Чурбановым сидят прямо на полу в ожидании приказа. У всех приподнятое настроение, и только мы с Сашкой сидим молчаливые и вроде бы безразличные ко всему. На нас валенки, шапки-ушанки, поверх меховых полушубков белые маскировочные халаты. Автоматы ППШ, по установившейся традиции разведчиков, уходящих зимой на выполнение заданий, мы обмотали бинтами и марлей. Письма, документы и награды отдали на временное хранение старшине нашего взвода Николаю Кузьмину. В вещмешках, которые лежали на полу у наших ног, продукты на трое суток, а также боеприпасы — по два запасных диска, по пять ручных гранат и россыпью, в специальных мешочках, автоматные патроны еще на один диск. У меня за пазухой карта местности до села Крюковичи — карта «чистая», то есть без нанесенной на ней боевой обстановки, на одной руке компас со светящейся в темноте стрелкой, на другой наручные часы.

Вот-вот должна появиться Таня. И действительно, дверь наконец отворилась и вместе с клубами морозного воздуха в блиндаж вошли капитан Трофимов, а за ним и разведчица. Она одета, как и мы, в новый овчинный полушубок и ватные стеганые брюки. Из-под солдатской шапки-ушанки, закрытой капюшоном маскхалата, смотрели внимательные и, как мне показалось, немигающие глаза. Лицо бледное и спокойное.

Капитан Трофимов не отходил от девушки ни на шаг — то поправит на ней ремень, то проверит, надежно ли застегнута пуговица на полушубке. За несколько минут их пребывания в блиндаже оба они не проронили ни слова. Потом начальник разведки полка посмотрел на часы и сказал:

— Пора.

Мы вышли из блиндажа и по узкому ходу сообщения стали пробираться к нашей первой траншее. Впереди шел Тараненко, за ним Матросов, потом я, а за мной все остальные разведчики из группы поддержки. Шествие замыкала Таня в сопровождении капитана. Я глянул на небо — погода благоприятствовала нам. Правда, мы ожидали пургу и хотели ее, но выдалась безветренная тихая ночь с обильным снегопадом. Это тоже неплохо, снег заметет наши следы.

Идем по траншее к месту сбора всей группы и видим, что стрелки и пулеметчики батальона уже заняли свои позиции — это на случай, если во время перехода через передний край нас обнаружит противник и навяжет нам бой. Я знаю также, что в глубине нашей обороны у орудийных лафетов замерли артиллеристы в ожидании приказа открыть огонь. Это тоже наша поддержка.

В условленном месте траншеи, где к ней ближе всего подходила речушка, протекающая по нейтральной полосе и теперь замерзшая и занесенная снегом, собралась вся группа. Прощались мы со своими боевыми товарищами молча, жали друг другу руки, не снимая рукавиц. Капитан Трофимов подошел к Тане и торопливо, неуклюже обнял ее. Последний дружеский хлопок старшего лейтенанта Тараненко по моему плечу, и я с помощью товарищей по заранее сделанным ступенькам в стене траншеи поднимаюсь наверх. На бруствер взбираются также Сашка Матросов и Таня. Замечаю, как Таня быстрым и ловким движением прикрепляет к валенкам лыжи, закидывает за спину довольно объемистый вещевой мешок. Сашка и я делаем то же самое. Рядом разведчики помогают нам и готовятся сопровождать нас. Я смотрю в сторону противника и вижу только сплошную стену падающих снежинок. Даже не виден отблеск выстрелов вражеских пулеметов, хотя звук их хорошо слышен.