Игорь Мартьянов - Слово солдата

Мысленно подвожу итог: мы благополучно миновали передний край, всю полосу обороны. Это были самые трудные и опасные километры. И поэтому на душе благостное спокойствие и удовлетворение — ведь главное дело уже сделано. Мы знали, что вторая полоса обороны «голая», то есть здесь нет ни минного поля, ни проволочного заграждения. Пленные утверждали, что сами траншеи местами выкопаны не в полный профиль. В полутора километрах от нас начинался сплошной густой лес, который тянулся на несколько десятков километров вглубь. Примерно в двенадцати километрах от опушки этого леса на большаке расположено большое белорусское село Крюковичи — наша главная и конечная цель.

Ветер усилился, его свежие порывы заметали наши следы. Но местами на буграх и возвышенностях этот же ветер оголял их.

— Ну, отдохнули? — спросил нас Матросов, сам же первый нарушив собственный приказ, и, не ожидая ответа, двинулся дальше.

Я посмотрел на компас — на этот раз сержант правильно выбрал направление. Сейчас многое зависит от нашего командира — куда поведет и вовремя ли будет замечена опасность. Мы сохраняем прежний порядок: Сашка впереди, за ним Таня, последним иду я.

Казалось бы, мне надо радоваться нашему удачному началу, а я, наоборот, злюсь. Почему? Не знаю сам. Мне не понравилось, что Сашка, как мне казалось, не дал нам отдохнуть как следует, что он не посоветовался со мной о дальнейшем маршруте. А кто знает наш маршрут лучше меня? Никто. И все-таки эти причины неубедительны. Видимо, есть еще какие-то. И вскоре я понял: мне хотелось поскорее показать свои способности ориентироваться на местности, а Матросов, как командир, не позволил мне это сделать. Может быть, нарочно, чтобы этого не заметила Таня… Значит, в центре всей этой истории — Таня? Мне стало неудобно и даже стыдно за себя.

А Таня, ничего не подозревая, молча и послушно, словно привязанная веревочкой, шла за Матросовым. Мне видны ее маленькая головка, закрытая капюшоном маскировочного халата, и объемистый вещмешок, неестественно висящий на ее хрупких плечах. Сколько тягостей и лишений выпало на ее долю! Я шел за ней и думал: «Кто она? Откуда родом? Какое у нее настоящее имя?» Был уверен, что имя Таня — всего лишь партизанская или подпольная кличка. «Куда и зачем она идет? С каким заданием? И как она его будет выполнять?» Я понимал, что задание у нее трудное, ответственное и опасное. Иначе зачем с ней так долго и терпеливо возился капитан Трофимов? И это ее задание не шло ни в какое сравнение с теми, которые выполняем мы, войсковые разведчики. Мы сражаемся с фашистами в открытом бою, она же это делает тайно, скрытно. У нас на вооружении автоматы и гранаты, а у нее — терпение, хитрость и изворотливость. У каждого из нас рядом боевые друзья, которые всегда готовы прийти на помощь. А у нее вокруг враги — и открытые, и замаскированные. Ей не только неоткуда ждать помощи, но и посоветоваться не с кем. Даже местные жители, не ведая правды, будут презирать и ненавидеть ее. Трудно, ой как трудно придется Тане, когда она одна останется в тылу фашистов, в селе Крюковичи. На нее возложены большие надежды, от нее многого ждут, иначе зачем вся эта кропотливая подготовка, в которой участвует много людей.

Но девушка-разведчица будет полезной только тогда, когда окажется в селе. А наша с Сашкой задача — доставить ее туда живой и невредимой, да так, чтобы ни одна душа не догадалась об этом. Таня не знает нашу работу — работу войсковых разведчиков, не знает условий, в которых мы действуем, не имеет представления о повадках фашистов на переднем крае. Да и знать ей все это не обязательно. У нее совсем другое, не похожее на наше дело. Но вот на какое-то время она соприкоснулась с нами, с нашей повседневной работой, ей потребовалась наша помощь. Сашку и меня представили ей как лучших разведчиков полка, она полностью доверилась нам, верит в наш опыт, в наше умение и знание обстановки на этом участке обороны врага. Без всяких сомнений она верит, что все, что мы делаем сейчас, делаем правильно, и сама старается помочь нам. А помощь заключается в том, чтобы как можно лучше делать то, что делаем мы, — когда надо, она быстро перебегает опасный участок, может долгими минутами неподвижно, без единого слова или вздоха лежать на снегу; когда надо, она безропотно перенесет большие физические нагрузки и лишения. Она готова на все, лишь бы делать все правильно и не быть для нас обузой. Вот почему на нас с Сашкой ложится огромная моральная ответственность — чтобы не ударить в грязь лицом, оправдать Танино беспредельное доверие к нам, не разочаровать ее. И я проникся к этой совсем еще юной девушке огромным чувством уважения и восхищения. И дал себе слово, что скорее погибну в бою с оккупантами, чем допущу, чтобы она попала в их грязные лапы. Я готов был сейчас, сию минуту сделать для нее что-нибудь доброе, хорошее, но не знал и не мог придумать, что именно.

Продвигаясь дальше в тыл врага, мы еще несколько раз натыкались на жилые блиндажи, но каждый раз удачно, не обнаружив себя, обходили их стороной. Во время спуска с небольшого холма Матросов налетел на линию связи. Упали несколько шестов, поддерживавших полевой провод. Мы не стали поднимать шесты и устранять возможный порыв — это было бы опасно, так как можно встретиться с вражескими связистами. В общем, постарались побыстрее и подальше смотаться.

Это первый и весьма значительный след, оставленный нами в тылу врага. Факт неприятный и прискорбный, но в нашем деле от подобного никто не застрахован. К тому же, был ли на самом деле обрыв провода, мы не знали. Но если и был, то гитлеровцы вполне могут отнести его на счет снегопада и усилившегося ветра. Только бы не заметили наших следов от лыж.

В одном месте неожиданно залаяла собака, да так близко, что мы не на шутку струхнули — вдруг на лай выбегут солдаты. К нашему счастью, опять все обошлось. Нам везло, и везло основательно. Для разведчиков опыт, знание обстановки, повадок врага, смелость, оправданный риск и находчивость играют огромную роль. Но нельзя сбрасывать со счетов и элементы удачи. Все знают, что Саша Матросов не только большой мастер своего дела, но и удачливый разведчик. Если он уходит за «языком», то почти никогда не возвращается с пустыми руками. Он всегда выходит победителем из самых, казалось бы, безвыходных положений. Не удивительно, что я обрадовался, когда узнал, что на это задание пойду именно с Матросовым.

Мы не заметили, когда и где пересекли последующие траншеи (видимо, и здесь они были доверху занесены снегом). А поняли это, когда неожиданно обнаружили, что темная стена леса — рядом. Я даже усомнился — не ошиблись ли.

Нет, не ошиблись. Первой его заметила Таня, когда мы остановились, чтобы передохнуть, поправить вещмешки и лыжные крепления. Мы с Сашкой все внимание сосредоточили на том, чтобы не напороться на какой-нибудь вражеский объект, а Таня, по всей видимости, с нетерпением ожидала появления леса и сразу же увидела его.