Игорь Мартьянов - Слово солдата

Через полноводную холодную красавицу Вислу переправились по добротному широкому деревянному мосту, надежно охраняемому нашими истребителями и зенитчиками.

Сандомирский плацдарм, захваченный нашими войсками более четырех месяцев назад, сразу же произвел на нас впечатление абсолютно надежного форпоста. При значительных размерах он был забит войсками — буквально под каждым кустом находились укрытия для боевой техники, для личного состава. Сравнительно тепло, много снега.

Умудренные опытом войны, командиры рот расставили танки «елочкой», чтобы в случае необходимости сразу же всем быть на дороге. Расположились поротно в отапливаемых железными печками землянках — больших ямах, закрытых сверху брезентами. На брезентах и спали. Положенные на нарах сосновые ветки от тепла повлажнели и испускали крепкий лесной запах. Уже на другой день все вошло в обычную колею. Привычно дымили походные кухни. Кормили, как всегда в действующей армии, сытно, хотя на этот раз и несколько однообразно.

Новый, ставший победным 1945 год встречали сроднившимися компаниями дружных ротных семей.

В свободные вечерние минуты я нередко забегал в землянку 1-й роты, где вместе с хозяевами охотно слушал неистощимый юмор старшего лейтенанта Ивана Платова и моего приятеля по Ульяновскому танковому училищу лейтенанта Александра Швырченкова, обладавших явными задатками одесситов. Неразлучные друзья, совсем недавно воевавшие в одной роте, Платов и Швырченков часто подтрунивали друг над другом.

После очередного ранения и третьей контузии ветерана полка Ивана Игнатьевича Платова перевели на явно не импонировавшую ему снабженческую службу. Заслуженного танкиста тянуло к экипажам, и он постоянно навещал своих друзей и с искренним удовольствием до конца войны возглавлял периодически появлявшийся коллектив однополчан, оставшихся без машин. Еще в Прибалтике кто-то из наших товарищей на листе фанеры нарисовал портрет Ивана Игнатьевича: удачно схвачены черты полного улыбающегося лица с большими красивыми усами — предметом его гордости. С легкой руки того же Швырченкова под портретом появилась надпись: «Хозяйство Платова», ну и, как положено, — стрелка-указатель. Бережно хранили танкисты эту реликвию и, переезжая, всякий раз на видном месте устанавливали этот своеобразный указатель.

Обстановка на плацдарме была сравнительно спокойной. Благодаря полному господству в воздухе советской авиации на наши головы не упала ни одна бомба. Да и появился над нами лишь один вражеский самолет, который к тому же был сбит.

В войсках во всем чувствовался порядок. Большое внимание уделялось поддержанию высокой боеготовности. Танковых подогревателей в то время не было, и тем не менее мы довольно быстро выходили по тревоге: во всяком случае, претензий на этот счет со стороны генерала Д. Д. Лелюшенко — командующего 4-й танковой армией, в состав которой вошел наш полк, не было. По возвращении на места стоянок машин мы всякий раз сливали антифриз в запасные баки, которые укладывали над сухими, облитыми газойлем дровами. Разжечь костер не представляло никакого труда. Первыми неизменно запускали двигатели наиболее опытные механики-водители Алексей Ещенко из экипажа Дмитрия Мамонтова и Михаил Иванов.

Как-то при выходе по тревоге один из молодых механиков-водителей замешкался с запуском двигателя. Мамонтов решил запустить двигатель с буксира. И вот уже один танк тащит за собой другой. На ограниченном лесном участке при глубоком снежном покрове буксировать танк не очень удобно, а провинившийся водитель растерялся настолько, что даже не догадался включить передачу. В мгновение ока Мамонтов оказался между машинами и жестом показал водителю, что нужно сделать. Разогретый двигатель буксируемой машины сразу же запустился, и она на полном ходу двинулась вперед… Мы замерли от испуга. Только исключительное самообладание офицера (он успел подпрыгнуть вверх, при ударе машин была зажата лишь шинель) спасло его от неминуемой гибели. Этот случай лишний раз явился подтверждением того, насколько опасно находиться в непосредственной близости перед машиной, особенно если ею управляет нетвердая, неумелая рука.

Полк посетил генерал Лелюшенко. Он пообщался с каждым экипажем, интересовался нашим боевым опытом и настроением. Кратко ознакомив танкистов с обстановкой в полосе действий армии, генерал сориентировал нас на тщательную подготовку к ожидаемым боям. Откровенная беседа с командующим произвела на танкистов самое благоприятное впечатление.

Мы понимали, что в предстоящей наступательной операции наши могучие красавцы ИС явятся мощным средством борьбы с танковыми группами противника, а также огневого усиления средних танков, поэтому не покладая рук готовились к выполнению этой роли. В армии проводилось много различного рода учений, маршей и боевых стрельб. Стреляли из танков, как правило, по натуральным целям — бронированным вражеским машинам, захваченным в предшествовавших боях за удержание и расширение плацдарма. Это обстоятельство имело, особенно для молодых, не обстрелянных танкистов, немалую значимость: привыкать к огневым состязаниям с «тиграми» и «фердинандами», скажем прямо, было не так-то легко.

На одном таком учении с боевой стрельбой, проводившемся под руководством командарма, присутствовал командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев. Каждый экипаж стрелял двумя снарядами. Гвардейцы нашего полка показали высокому начальству отличную огневую выучку и продемонстрировали мощь стодвадцатидвухмиллиметровой танковой пушки. И командиры орудий, и командиры танков стреляли без промаха. Тяжелые орудийные снаряды буквально проламывали толстую лобовую броню немецких танков.

В нашей роте первым, и по-настоящему снайперски, стрелял экипаж Дмитрия Мамонтова. Удачными были и оба моих выстрела, особенно по первой цели. Через прицел мне отчетливо было видно, как от удара снаряда в башню трофейного танка брызнули сноп искр и веер осколков вместе с кусками брони.

В ходе этих стрельб гордостью за вверенную боевую технику, любовью и доверием к ней наполнялись сердца тех, кто готовился к встрече с врагом.

Организация предстоящих боевых действий отрабатывалась на всю глубину планируемой операции. Было охвачено, кажется, все — от ознакомления людей с театром военных действий до подготовки техники и оружия и пополнения материальных ресурсов. Но вот учения и стрельбы остались позади, и 4 января полк перешел в оперативное подчинение к командиру 6-го гвардейского механизированного корпуса полковнику В. Ф. Орлову для действий в составе этого соединения в общем направлении юго-восточнее города Кельце.