Игорь Мартьянов - Слово солдата

В последующие дни погода не позволяла использовать большие группы бомбардировщиков, и наступление наших войск приняло характер медленного прогрызания оборонительных рубежей противника. Обе стороны несли большие потери. Ожесточенные бои на земле шли несколько дней. Но вот разведчик погоды майор А. И. Балабанов, находившийся в воздухе на самолете Пе-2, доложил: «Можно работать».

Эскадрильи бомбардировщиков дивизии Чучева в полковых колоннах и группы наших истребителей сопровождения на флангах летели бреющим, на высоте двадцать — тридцать метров. Сплошная низкая облачность затрудняла маневрирование, прижимала к земле. При подходе к цели выяснилось, что облачность, как и докладывал воздушный разведчик, поднимается вверх. Полки бомбардировщиков, в колонне девяток, построенных клином, и полки сопровождения, группами по шесть — восемь истребителей, растянулись на гигантской восходящей спирали. Фашисты, засевшие в крепостных гнездах, конечно же видели нашу армаду и приготовились к отражению.

Достигнув высоты трех с половиной тысяч метров, развернулась на боевой курс головная девятка бомбардировщиков Пе-2, за ней подходили еще восемь эскадрилий. А под крылом и в фюзеляже каждого самолета до полутора тысяч килограммов крупных авиабомб: ФАБ-500, ФАБ-250, ФАБ-100.

Ударили зенитные залпы, и серое небо заколыхалось, закипело огнем. Вспышки взрывов, клубы дыма сплошной завесой преграждали путь бомбардировщикам. Один из них резко накренился, пошел вниз, но летчик выровнял машину и занял свое место в боевом строю. По примеру ведущего экипажи головной девятки устремились в глубокое пикирование, сбросили на крепость бомбовый груз. Вслед за первой спикировали на цель вторая, третья девятки… Над портом и крепостью Пиллау взметнулись огненные вихри, густой черный дым потянулся к небу, смешиваясь с облаками и затмевая все вокруг. А радиоволны уже доносили знакомый голос:

— Я — «Гранит». Спасибо, соколы. Спасибо, родные!..

Это благодарил гвардейцев Таганрогской бомбардировочной авиадивизии генерал-майора авиации Чучева и нас, истребителей 130-й Инстербургской полковника Шинкаренко, находившийся на передовом пункте наведения командующий 1-й воздушной армией генерал-полковник авиации Хрюкин, в юности кузнец из города Ейска. Он горячо любил Азовское море, города на его берегах и не скрывал своей радости от того, что герои-летчики на могучих крыльях своих бомбардировщиков донесли боевую славу от Таганрога до Балтики.

25 апреля 1945 года после ожесточенных боев советские войска овладели крепостью и портом Пиллау. Наше наступление в Восточной Пруссии закончилось полным разгромом гитлеровцев.

Война без жертв не бывает — истина, которую не опровергнешь. Да только мало утешения от той истины. Глубоко, очень глубоко переживали мы гибель своих верных товарищей. Но, воспитанные ленинской партией коммунистов в духе патриотического долга перед революционным прошлым и ответственности перед будущим, авиаторы смело шли в бой за честь и независимость нашей священной Родины. Шли на великие лишения и утраты во имя счастья народа, во имя мира на земле. И не пасовали перед смертельной угрозой, не сгибались под тяжестью невозвратимых потерь. Вечерами, в короткие передышки между боями, пели мы полюбившиеся нам песни, в том числе и вот эту:

Эти слова популярной тогда песни-марша, написанные поэтом Михаилом Голодным, не потеряли своего значения и сегодня, не потеряют до тех пор, пока не переведутся на нашей прекрасной и многострадальной земле претенденты на мировое господство. Именно так: «Не зная пощады, с дороги сметем» любого агрессора, если он рискнет посягнуть на честь и свободу нашей Родины, на счастье людей труда, на их надежду жить в условиях мира и дружбы между народами. Другого нам историей не дано.

© М. И. Ляхов, 1989.

Во второй половине ноября 1944 года наш 13-й отдельный гвардейский тяжелый танковый Уманский полк в третий раз за время войны прибыл за пополнением в Тульские танковые лагеря.

…Затерявшийся в лесу небольшой разъезд Тесницкий. Знакомые, соседствующие с разъездом деревни, в которых приходилось бывать на вечеринках.

Особую радость испытывали туляки капитан Иван Чивирев и старший лейтенант Иван Платов. Наш парторг, бывший политрук роты в Тульском рабочем полку, участник героической обороны города Иван Никифорович Чивирев обязательно водил новичков на памятные ему оборонительные рубежи, с любовью называл имена многих своих земляков, стоявших здесь насмерть.

Зимний лес, чистый глубокий снег. Тишина, лишь днем нарушаемая гулом моторов и одиночными выстрелами из пулеметов в процессе их выверки. Фронт остался непривычно далеко, и временами казалось, что никакой войны нет. Но отсутствие многих однополчан, навсегда оставшихся в сырой земле, напоминало, что на западе, куда нам скоро предстояло вернуться, все еще гремит колесница войны. Напомнили об этом и вскоре полученные побеленные танки, а также прибывшее людское пополнение, значительно обновившее экипажи, подразделения автоматчиков и саперов.

Произошли изменения и в нумерации машин (она стала такой, как и ровно два года назад в только что сформированном тогда полку), только танк командира полка по-прежнему оставался «десяткой».

Экипажа, с которым я дважды выезжал отсюда на фронт, не стало: техник-лейтенант Михаил Коломиец заменил убывшего на учебу механика-водителя танка командира полка, командир орудия старший сержант Борис Вовк погиб в Латвии, а заряжающий старшина Семен Рогов, единственный в полку с двумя дипломами о высшем образовании, перешел на любимую им политработу.

Я принял экипаж танка капитана Петра Игленкова, оставшегося командиром нашей 4-й роты. Невысокий, неторопливый, с характерным окающим волжским говором, справедливый и уважающий людей, он пользовался в полку заслуженным авторитетом, а мы, подчиненные, искренне любили его. Близко с ним я познакомился во фронтовом госпитале, где лежали вместе в течение двух месяцев, предшествовавших нашему прибытию в лагеря. Мне, шагнувшему в горнило войны почти со школьной скамьи, особенно нравились откровенные беседы с Петром Яковлевичем, бывшим директором школы в Пензенской области. Я проникся глубоким уважением к этому человеку высокой внутренней культуры, волей судьбы ставшему замечательным командиром. Какой же щедрый урожай любви к Родине, надо полагать, дали семена, посеянные им в сердцах учеников! Своей выдержкой, настойчивостью и мудрым советом он вселял в нас уверенность в успехе в самых трудных боях (впрочем, самые трудные бои, как потом оказалось, были еще впереди). С признательностью вспоминал он оборонную работу среди молодежи в довоенные годы.