Мари-Даниель де Корберон - Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II

Вот история несчастий Пиктэ. Из всего своего состояния, он успел сохранить только 544 ливра ренты. Теперь желания его ограничиваются увеличением этой ренты до полных ста пистолей, чего ему будет вполне достаточно. Тогда он намерен вернуться во Францию и поискать там место секретаря при провинциальном интенданте или каком-нибудь другом должностном лице. Я обещал заинтересовать его судьбой де-Верженна, а он, в свою очередь, обещал дать мне, какие пожелаю, объяснения насчет этой страны (России). Мы будем прилежно и систематично работать над этим.

Четверг, 11.— К брату.

Сегодня, во Франции, четверг Святой недели, друг мой, а здесь только четверг Страстной. При дворе состоялась большая церемония, которою все здесь восхищаются, но в которой я не нахожу ничего особенного. В середине придворной церкви (очень хорошенькой) была устроена эстрада, дюймов в 8 вышиною, покрытая ковром. На этой эстраде поставили по шести стульев с каждой стороны, а в середине, против алтаря, одно кресло. На кресле поместился епископ или архиепископ, а на стульях — священники, представлявшие 12 апостолов, тогда как епископ играл роль Иисуса Христа. Начали читать Евангелие, причем епископ раздевается, берет таз, салфетку, и начинает исполнять на деле то, что, по словам Евангелия, делал Иисус Христос, то есть, моет ноги священников, вытирает их и, в заключение, целует. Эта последняя церемония заставила меня уйти. В общем, греческая церковь демонстративнее католической; поют у них гораздо лучше. Но, увы, мой друг! есть вещи, из которых даже лучшие ничего не стоят.

С субботы, 13, до вторника, 16.— К брату.

Накануне Пасхи, мой друг, здесь повторяется та же церемония, что и накануне Рождества — служат обедню в полночь. Императрица слушает эту обедню в придворной церкви. Все в парадных мундирах; женщины богато разодеты. Но нужно простоять не менее двух или трех часов на ногах, и это обстоятельство помешало мне удовлетворить свое любопытство. После обедни можно целовать всех женщин, говоря им «Christos was Christ». В этот день Императрица целуется со всеми часовыми, встречающимися на пути.

Потом все ужинают, как под Рождество; а утром все делают друг другу визиты, как на Новый год. В простом народе все целуются, меняясь яйцами, и наши мужики не забыли принести нам яиц, чтобы получить на водку. Порядочные люди также меняются яйцами, картинками и проч.

Принц Генрих Прусский приехал сюда в субботу вечером. До понедельника он не явится ко двору, а потому сегодня все были у него. Он остановился во дворце Воронцова, на Невском. Этот принц пользуется репутацией справедливого, гуманного, умного и воинственного человека. Он принимал всех очень вежливо и с большим достоинством. Он мал ростом, одет в статское платье прусского фасона, взгляд его производит неприятное впечатление (ужасно кос), но психические его достоинства заставляют забывать о физических недостатках.

Сегодня, во вторник, обычный куртаг при дворе, но народу было больше, чем обыкновенно. Вообще, говорят, самым блестящим балом на Пасхе бывает третий.

Среда, 17.— К брату.

Принц Генрих привез с собой большую свиту, и между прочим г-д Врейх (Vreich), которые мне, как и всем, очень нравятся. Это, мне кажется, делает им честь. Я с ними ужинал у Бемер, где гр. Вахмейстер говорил мне о своем проекте перейти на французскую службу. Я очень боюсь за его сестру, бедную Пушкину, у которой, после операции, рак груди опять возобновился.

После обеда у гр. Андрея, мы с Комбсом отправились смотреть альбом Фальконэ. Есть прекрасные рисунки; особенно де-Бушэ и его сына, которые работают с большим вкусом.

Фрерон [81] Бывший иезуит, сделавшийся журналистом и литературным критиком, в качестве какового привлек на себя гнев Вольтера. , стало быть, умер. Бедняк давно, говорят, страдал подагрой и умер внезапно, получив известие о запрещении его газеты. Это запрещение было следствием его неаккуратности в уплате пенсий из доходов с газеты. Правда ли, что его сын, с помощью двух бывших иезуитов, работавших вместе с Фрероном, вновь получил право издавать газету? [82] Действительно издавал «l'Annee litteraire», а впоследствии был членом конвента. Желаю им продолжать с тем же успехом, каким пользовался покойный.

Четверг, 18.— К брату.

Опять, мой друг, имел разговор с Пиктэ. Я ему передал список вопросов, которые тщетно задавал Дидро; он обещал ответить. Он мне дал уже две записки по этим вопросам и рассчитывал давать по две каждую неделю, причем мы будем их сообща обсуждать, чтобы не забыть чего-либо, относящегося к делу.

Я его спросил об одном бале, на который он сопровождал Императрицу; оказалось, что это был бал у Ивана Чернышова, в год коронации. Чернышова тогда подозревали в участии в каком-нибудь революционном заговоре, и императрица остерегалась его, но не желая показать боязни, явилась к нему на званый маскарад в сопровождении вооруженной свиты, скрывавшей оружие под маскарадными костюмами. Пиктэ был в этой свите и ее величество собственноручно кормила его конфектами. Он состоял тогда в связи с гр. Брюс, большим другом императрицы и ровесницей ее, старшей всего на несколько месяцев, чему трудно поверить.

После обеда был у кн. Трубецкой, которая по-прежнему очень любезна. Вечером был у кн. Куракина, где и поужинал очень весело, в холостой компании. Был там гр. Шереметьев, порассказавший мне о Порталисе нечто такое, что заставляет меня относиться подозрительно к этому молодому человеку. Я рассказал бы тебе все сейчас же, но хочу прежде собрать сведения, а потом уже передать тебе всю историю моих сношений с этим французом.

Пятница, 19.— К брату.

Не знаю, мой друг, производят ли твердость и мудрость нашего правительства такое же впечатление во Франции, как за границей. Сомневаюсь в этом, на основании того, что ты мне сообщил, а также в виду всегдашнего недовольства людей тем, что они имеют. Кроме того, во Франции есть столько людей, интересы которых противоположны настоящей системе, что козни против нее нисколько не удивительны. Но здесь все относятся сочувственно к французской нации. Англичан это не радует, особенно с тех пор, как они вообразили, что мы намерены позаботиться о развитии нашей торговли. Два торговых судна ( Gabares ), которые должны прийти сюда, под начальством лейтенантов, заставляют их бояться как бы наши суда не повадились ходить в Балтийское море. Возник вопрос о регулировании приема этим двум судам в здешнем порте. Знаменитая эскадра в 25 кораблей, долженствующая идти отсюда в Данию, сведена теперь к 20-ти судам и, по словам Маркиза, будет заниматься только эволюциями, хотя снабжена провиантом, по обыкновению, на шесть месяцев. Секретарю Прусского посольства говорили даже, что послано будет всего десять кораблей, и что гр. Иван Чернышов, который ими командует, намерен идти в Париж. Кстати, по поводу морского дела, говорят, что кн. Репнину его миссия не удалась. Он должен был добиться от турок права свободного прохода через Босфор как для иностранных торговых судов, идущих в Россию, так и для русских; ему отказали.