Мари-Даниель де Корберон - Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II

Воскресенье, 20.— К брату.

Гатье, говорят, успел спасти от огня самые ценные вещи, а пожар дома послужил ему, пожалуй, на пользу. Дело в том, что у него много долгов, которые он не может уплатить в срок. Теперь уплата будет отложена, и может быть и Великий Князь что-нибудь для него сделает.

Я справился о несчастном Паскье, который покушался на свою жизнь. Этот мягкий и простодушный человек с некоторого времени впал в меланхолию, причин которой никто не знает. Четыре дня перед попыткой на самоубийство он не хотел ничего есть, хотя его к этому принуждали и советовали пустить себе кровь. В виду того, однакоже, что у него разлилась желчь, доктор прописал ему лекарство. Молодая женщина, живущая у Балле, утром хотела дать ему это лекарство, но Паскье отказывался и наконец выбросил его, и женщина ушла. Через несколько времени, услыхали в комнате больного шум, который приняли за рвоту, но, войдя в эту комнату, увидали Паскье около кровати, плавающим в своей крови. Он два раза черкнул себя бритвой по горлу, причем в первый раз только оцарапался, а во второй нанес себе огромную рану, через которую потерял много крови. Вскоре его перевязали, причем он пришел в себя и очень раскаивался в своем поступке.

У маркиза был обед, на котором присутствовал принц де-Шимэ [127] Филипп-Габриэль-Морис-Жозеф д'Эльзас-Эпен-Льетар, принц Шимэ, испанский гранд 1-го класса, зять герцога Фиц-д'Жэмса. (Chimay), только вчера прибывший. Не знаю, зачем он приехал, но останется здесь несколько времени и будет жить у маркиза.

Понедельник, 21.— К брату.

Сегодня мы опять обедали в нашем маленьком обществе с принцем Шимэ. Это — высокий, сухой, серьезный человек, похожий на духовную особу. Да он и действительно был духовным и довольно поздно вышел, чтобы поступить на военную службу. Потому-то он, в 40 лет слишком, только в полковничьем чине. Его длинная фигура украшена лентой ордена св. Гумберта, которая дается только принцам крови. Он принадлежит к древней фландрской фамилии Боссю. Об уме его ничего тебе не могу сказать; он очень выбирает выражения и потому кажется претенциозным, а я этого не люблю. Должно быть он получил такую отделку в доме м-м Жоффрен, у которой, как говорят, часто бывал.

Несчастный Паскье умер сегодня в 9 часов. К самоубийству его побудило расстройство дел. Говорят он был банкротом, причем погубил очень многих, вознаградить их ничем не мог, мучения совести довели его до меланхолии, а последняя — до самоубийства.

Вторник, 22.— К брату.

Интрига кн. Репнина с Нелединской наделала шума. Близость между ними установилась и все удивляются выбору молодой женщины. Одни говорят, что ее ослепило высокое положение Репнина, а другие — что она просто хотела отбить его у Барятинской, которая охотно бы сделалась его любовницей. А я думаю, что это иллюзия со стороны Нелединской: необходимость любить, вместе с ухаживанием князя, возбудили в ней некоторую склонность к нему, которая долго не продержится. Я ей это говорил сегодня, пока она делала свой туалет и получил ответ очень дружеский. Приехал я к ней, чтобы возвратить два письма гр. Андрея к Матюшкиной. В этих письмах, с которых я снял копии, выражается самая страстная любовь, что и огорчило Нелединскую до глубины души. Андрей даже не скрывал перед нею своей любви к Матюшкиной, но последняя, должно быть, ему не отвечала, так как решилась отдать его письма Нелединской. Этого я понять не могу. Или гр. Андрей был очень неловок, или он преднамеренно желал огорчить женщину, которая его любила. И в том и в другом случае он заслуживает осуждения.

Опять начали говорить о женитьбе кн. Орлова на Зиновьевой, которая беременна. Так как она родня князю, и сам Синод не может разрешить брака между родственниками, то говорят будто бы князь представит свидетелей, которые под присягой покажут, что Зиновьева не дочь своего отца и своей матери. «Nihil mortalibus arduum est», как справедливо сказал Гораций.

Это внесет некоторые изменения в склонности императрицы.

Ужинал у Головиных, и мы с Нелединской опять разговаривали о том же, о чем и утром. Я ей советовал не очень афишировать свое сближение с Репниным, и она со мной вполне согласилась. Она просит у меня совета по всем своим делам, а между тем это ее видимо огорчает. В половине первого мы вместе вышли от ее родителей, и я, в ее карете, проводил ее домой, причем, поднимаясь на лестницу, сказал: «вы печальны, матушка (matouchka), и я боюсь быть причиной вашей печали» — «А зачем же вы постоянно волнуете и огорчаете меня?» — отвечала она. — «В душе моей идет борьба: мысли путаются, смешиваются, и я никак не могу сказать вам всего, что думаю».

Среда, 23.— К брату.

Пообедав у Спиридовых, я заехал на часок к Нелединской и застал у нее Репнина, а я знаю, что он был и утром. Дела подвигаются быстро; Нелединская точно разочарована, представления друзей на нее не действуют. А друзья ее находят эту интригу смешною, и все вместе восстали против князя, которого в доме никто терпеть не может. Молодой Нелединский, который видел его в Константинополе, говорит, что он высокомерен и нагл. Вообще никто его не любит.

Я узнал, мой друг, одну новость, которая очень меня удивила. Говорят, императрица косится на Брюля за его прежнюю близость к Разумовским, которой даже и не было. Они никогда не были друзьями, потому что гр. Андрей завидовал искусству Брюля играть на скрипке и ревновал его к великому князю, a Брюль вообще был недоволен Разумовским. Говорят еще, что Бемеры очень жалеют о гр. Андрее и хорошо относятся к Брюлю именно во имя общей привязанности к изгнаннику. Я не понимаю, кто мог сочинить такую историю! Разумовский даже никогда не бывал у Бемеров, которые знали его только по моим, а может быть еще чьим-нибудь рассказам. А Брюль у Бемеров бывает очень редко. Так что вся эта история неосновательна и невероятна. К несчастью, здесь много сочиняют таких историй. Императрица Екатерина II, подобно покойному королю Людовику XV, очень любить слушать всякие сплетни и анекдоты. Она знает обо всех любовных интригах в городе, для чего, говорят, на почте ей делают выписки из частных писем. В прошлую пятницу, во время спектакля, когда я разговаривал с Трубецкою и Бемерами, я заметил, что императрица пристально на меня смотрит. Шарлотта тоже это заметила.

Не знаю, упоминал ли я тебе об одной истории, которую мне передали несколько дней тому назад, и которая окончилась только вчера. Вот в чем дело:

Великий князь — шеф кирасирского полка, которым командует полковник Паткуль, ливонец, из рода тех Паткулей, о которых говорится в «Истории Карла XII». В числе подчиненных этого жестокого и несправедливого, как говорят, полковника находился майор Готц или Котц (Hotz ou Cotz), швейцарец по происхождению, храбрый молодой человек и хороший офицер. Разными кривыми путями Паткуль ухитрился выжить его из полка, вследствие чего, майор, по праву всякого порядочного человека и по законам чести, решился отмстить за себя. Паткуль был при полку и должен был вернуться вчера; Котц его ждет, а в ожидании весело и с аппетитом обедает, как прилично храброму человеку. Ему доносят о прибытии Паткуля; он летит на квартиру последнего, а там уже ждут его заранее подговоренные офицеры: барон Шинкен, подполковник того же полка, майор Перре, из кадетского корпуса. Вместе с ними входит он к Паткулю и говорит ему: «Я пришел не для того, чтобы поздравить вас с приездом, а для того, чтобы просить удовлетворения за те недостойные порядочного человека средства, при помощи которых вы заставили меня выйти из полка». Прижатый к стене, Паткуль отвечает, что никакого удовлетворения давать не намерен, и рекомендует обратиться к суду. Котц настаивает; Паткуль отказывается. Тогда Котц говорит ему: «Так как вы отказываете мне в удовлетворении, то я заявляю, что вы негодяй, и всякий раз, как вас встречу, буду говорить вам это, и бить вас палкой!..» и проч. и проч. в таком же роде. Паткуль, вместо всякого ответа, делает шаг назад, схватывает пистолет и целится в Котца. Последний, не отступая, вынимает шпагу и бросается на Паткуля. Шинкен и Перре схватывают их, обезоруживают и советуют Котцу уйти. Разъяренный Паткуль приказывает часовым стрелять, но Шинкен запрещает им это и уводит Котца с собою.