Уолтер Айзексон - Бенджамин Франклин. Биография

Франклин способствовал разработке трех великих документов той войны: Декларации независимости, договора с Францией и договора с Англией. Теперь он обратил свои помыслы на достижение мира. «Все войны являются глупостями, очень дорогостоящими и очень вредными, — писал он Полли Стивенсон. — Когда человечество осознает это и согласится улаживать свои споры в третейском суде? Если бы даже люди решали это посредством жребия, это все равно лучше, чем воевать и уничтожать друг друга». В письме старому английскому другу Джозефу Бенксу он еще раз, отмечая важность достигнутого соглашения, повторил свое знаменитое, хотя и отчасти вводящее в заблуждение кредо: «Никогда не бывает хорошей войны или плохого мира» [535].

Вместо того чтобы немедленно вернуться домой, Франклин решил насладиться покоем и свободным временем, общаясь с друзьями и членами семьи и предаваясь интеллектуальным занятиям в идиллической атмосфере Пасси. Его внук Бенни томился в школе в Женеве — городе, который с недавних пор оказался в водовороте бурных политических событий (из-за предоставления равных избирательных прав всем его жителям). Теперь, когда дипломатические обязанности Франклина стали не столь обременительными, он решил позволить Бенни приехать в Пасси на каникулы летом 1783 года — впервые за четыре года после его отъезда в Женеву [536].

Бенни, воссоединившийся с дедом, на которого он так хотел произвести впечатление, был совершенно им очарован. Франклин «совсем не похож на других пожилых людей, — объяснял он одному из гостей, — капризных и вечно чем-то недовольных. Мой дед смеется и радуется жизни, как молодой». Близость внука согревала душу Франклина. Бенни «очень вырос», сообщал он родителям мальчика, и «заметно улучшил свои знания и поведение». Полли Стивенсон он написал: «Он каждый день купается в моей любви». В то лето Бенни исполнилось четырнадцать лет. Дед брал его на Сену, где давал ему уроки плавания, а Темпл учил своего двоюродного брата фехтованию и танцам. Темпл также произвел на него впечатление, когда якобы убил мышь с помощью газа гелия, а затем снова ее оживил и потом уже убил в самом деле с помощью электрического тока одной из батарей в лаборатории Франклина. «Я уверен, что мой двоюродный брат сошел бы в Америке за чародея» [537].

Франклин знал, что в школе Бенни часто болел и страдал от уныния, к тому же ситуация в Женеве оставалась неспокойной. Он решил, что внуку не следует туда возвращаться даже несмотря на то, что там остались его вещи и книги. Ранее он уже подумывал отправить мальчика в одну из английских школ под присмотр Полли Стивенсон, которую подобная перспектива привела в восторг. Теперь же, обеспокоенный тем, что Бенни утрачивает навыки владения английским, решил обсудить с Полли эту возможность более серьезно. «Будет ли это по-прежнему удобно для вас? — спрашивал Франклин. — Он послушен, мягок, готов следовать добрым советам и не будет плохим примером для ваших других детей». Полли высказала осторожную готовность. «Боюсь, что он найдет нас настолько заурядными, что едва сможет это выносить, — отвечала она, — но если английская сердечность заменит французскую утонченность, то мы имеем шанс сделать его счастливым» [538].

Франклин, который все больше привязывался к Бенни, решил оставить его в Пасси. «Он продемонстрировал такую нерасположенность покинуть меня, а Темпл так не хотел с ним расставаться, что я решил оставить его, — объяснял Франклин в письме, направленном Полли в конце 1783 года. — Он ведет себя превосходно, и мы его очень любим». Возможно, с его способностью к языкам Бенни мог бы стать дипломатом, думал Франклин. Однако для этого требовалось поступить на государственную службу, что в случае с Темплом оказалось непростым делом. Однажды он заявил Ричарду Бейчу то же, что говорил своему сыну Уильяму и многим другим: для человека унизительна зависимость от государственной должности. Теперь ту же мысль он снова высказал Ричарду, на этот раз в письме о судьбе Бенни. «Я намерен дать ему профессию, на которую он сможет полагаться, а не быть вынужденным просить у кого-то милостей или должностей» [539].

Выбор Франклина был очевиден. Маленький печатный станок в Пасси активно использовался в ту осень для печатания его багателей, так что он с радостью наблюдал, как мальчик с удовольствием работает в домашней типографии. Был приглашен мастер-плавильщик для обучения технологии отливки шрифта, а к весне Франклин убедил лучшего и самого искусного печатника Франции Франсуа Дидо взять Бенни в качестве ученика. Внуку предстояло пойти по стопам деда не только как печатника, но впоследствии и как редактора газеты.

Что касается Темпла, то Франклин был вынужден просить для него милостей и должностей. Во время отдыха прекрасным летом 1783 года он направил министру иностранных дел Ливингстону еще одну просьбу о протекции для внука Темпла:

Он прошел почти семилетний период ученичества на государственной службе и показал себя способным достойно служить Соединенным Штатам на этом поприще как человек, обладающий необходимыми знаниями, рвением, энергией, манерами и владеющий языками. <���…> Не в моих привычках просить должности для себя или моих родственников, и я не собираюсь делать это и в данном случае. Лишь надеюсь, что если он не получит место в вашем новом министерстве, я буду информирован об этом как можно раньше. Пока у меня есть силы, я мог бы сопровождать его в поездке в Италию с возвращением через Германию, которая принесла бы ему больше пользы, если бы он совершил ее со мной, а не один, и которую я ему давно уже обещал в качестве вознаграждения за верную службу и нежную привязанность ко мне.

Но Темпл не получил должности в министерстве и не отправился в путешествие по Европе. Вместо этого он предпочел пойти по стопам деда (и отца) менее похвальным образом, чем Бенни. После неудачных попыток жениться на дочерях Бриойнов вступил в любовную связь с проживавшей в Пасси замужней женщиной по имени Бланшетта Кайо, муж которой был известным актером. От Темпла она родила внебрачного сына Теодора. По горькой иронии судьбы ребенок умер от оспы — болезни, унесшей жизнь единственного законного наследника по мужской линии трех поколений Франклинов. Теодор Франклин — незаконнорожденный сын незаконнорожденного сына внебрачного ребенка самого Франклина оказался, хотя и на короткое время, единственным потомком Бенджамина Франклина. Но, к сожалению, он не оставил после себя наследника, носящего его имя [540].

Среди развлечений, которыми наслаждались Бенни и его дед летом и осенью 1783 года, было посещение грандиозных представлений — первых полетов воздушных шаров. История воздухоплавания началась в июне 1783 года, когда братья Жозеф и Этьен Монгольфье запустили в окрестностях Лиона надутый горячим воздухом неуправляемый воздушный шар, поднявшийся на высоту около шести тысяч футов. Франклины при этом не присутствовали, но были свидетелями подъема в воздух первого воздушного шара, наполненного водородом. Ученый по имени Жак Шарль изготовил из шелковой материи воздушный шар диаметром двадцать четыре фута и наполнил его водородом, который он получал, смачивая купоросным маслом раскаленные железные опилки. В обстановке ажиотажа шар взмыл в парижское небо на глазах пятидесяти тысяч зрителей и после сорока пяти минут полета приземлился в деревне, расположенной в пятнадцати милях от места старта. «Сельские жители, увидев падение шара, перепугались, — писал Франклин сэру Джорджу Бенксу, председателю Королевского общества, — и набросились на него с камнями и ножами, в результате чего он оказался изрядно покалечен». Затем началось соревнование за честь совершить первый полет с человеком. Его выиграли братья Монгольфье: 21 ноября они поднялись в небо на своем шаре, наполненном горячим воздухом. В то время как огромная толпа издавала ободряющие возгласы, а бесчисленное количество женщин попадало в обморок, воздушный шар с двумя людьми и несколькими бутылками шампанского оторвался от земли, едва не зацепившись за ветки деревьев. «Тогда я очень переживал за этих людей, опасаясь, что они могут выпасть из корзины или сгореть», — сообщал Франклин. Но вскоре воздухоплавателям удалось освободить воздушный шар, и он медленно поплыл в направлении Сены. Через двадцать минут братья приземлились на другом берегу реки и откупорили бутылки в честь своего триумфа. Франклин был среди выдающихся ученых, удостоверивших факт исторического полета. Он поставил подпись под документом, находясь у себя в Пасси, куда на следующий день прибыли братья Монгольфье.