Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

Миров не мог знать, что этот самый офицер являлся племянником генерала из «Аквариума», который руководил нелегальной резидентурой.

А в это самое время Мишель Род сидел в баре на авениде Чапультепек и заливал нестерпимую обиду коньяком. Он думал о несправедливости судьбы, о том, как много развелось за последнее время мерзавцев, норовящих ударить из-за угла, подстеречь, вылезти на твоих плечах в рай. Думал и о Шевченко. «Алексей был человеком, а ему на смену пришел — мерзавец, гад…» — говорил самому себе Мишель-Петр.

Род был благодарен Шевченко за целый ряд советов, которые заметно облегчили его положение нелегала. В «Аквариуме» об этом не побеспокоились. Ну, например, как легализовать сумму денег, на которые он снял квартиру, оборудовал фотолабораторию, и купил машину. При въезде в Мексику Род показал, что при нем было всего пару тысяч франков. Алексей доверительно объяснил, как в этой стране деньги могут делать деньги, во что их деловые люди вкладывают, приумножая свои доходы, как сделать его фотоателье процветающим предприятием и со временем приобрести фотоателье в богатом районе города Мехико. Главное, чтобы в глазах окружающих и, прежде всего, налоговых инспекторов это не выглядело подозрительным. Именно с этого начинался порой провал нелегала.

«И почему такие как Шевченко оказываются у руководства не ко двору? — с грустью размышлял Петр. — А всякая сволочь выезжает на их горбу и чувствует себя при начальстве, как рыба в воде?»

Еще месяц Глория жила в доме отца. Однако время — лучший лекарь, это все знали в родной деревне Петра. А отец его то и дело говаривал: «Время придет — слезы утрет». Так оно и вышло, и Петр на практике ощутил правоту утверждения одного из «слонов», поучавшего будущих нелегалов: «Помните, что граждане Европы, и тем более Америки, какие бы национальные характеристики ни несли в себе от рождения, чаще всего наивны и беззаботны. Они уверены, что в процветающей стране государство всегда их защитит, а мелкие эксцессы не должны омрачать существование в этом лучшем из миров». Этот вывод подтвердила и Глория, хотя втайне от мужа она и сохранила кое-какие подозрения. Но за хлопотами и заботами, которые теперь чаще всего являлись следствием приказов Пятого, побежали недели, а затем и месяцы.

Мишель Род подобрал на территории штатов, прилегавших к столице, семь действующих и четыре запасные точки, с которых в положенное время по ночам выходил в эфир. Все они были расположены далеко от военных объектов, правительственных учреждений, радиостанций и крупных населенных пунктов, что являлось некой гарантией страховки от пеленгации его радиосеансов.

Мастер своего дела, он мгновенно разбрасывал антенну, включал радиоприемник, работавший на некотором удалении от столицы без помех, и почти тут же раздавались знакомые позывные. Одно нажатие кнопки — и начинался прием. Он был коротким. Станция быстро записывала содержание депеши. Дома он ее расшифровывал.

С рацией проблем особых не было. Сложнее было работать с агентурой. Одним из наиболее ценных агентов Центра был гражданин США Джеймс Келли, инженер, работавший в компании «Форд», в группе известного проектировщика Джорджа Дамманна.

Мистер Келли был сумасшедшим туристом и фотолюбителем и в час свадьбы Мишеля и Глории случайно оказался на Центральной площади Мехико. Его внимание привлекла южная красота Глории, и та разрешила американцу сделать несколько снимков церемонии ее бракосочетания, что Мишелю не понравилось, но он постарался не выдать своего волнения. Отец Глории понял состояние Мишеля, перебросился с фотографом несколькими дружескими словами, познакомился, записал телефон и отель, где тот остановился. На следующий день Сальвадор Ортега у себя в министерстве получил необходимые сведения о Келли и узнал, что тот некоторое время из-за своих левых убеждений находился на подозрении у Федерального бюро расследования США. Во время двух последующих встреч Ортега сделал заключение, что Келли очень подходящий человек для Мишеля, которому он сообщил об этом и которого свел с американцем у себя дома.

Петр передал эту информацию в Центр. Радист не наделен правом вербовать агентов, его задача — профессионально выполнять свою задачу и работать с тем, на кого укажут «компетентные товарищи». Товарищи подумали и указали на Келли.

В следующий приезд, когда Келли приволок ворох разных технических разработок, он был передан на связь Мишелю Роду, что неописуемо обрадовало американца, который с первой же встречи проникся симпатией к этой молодой чете.

Получив под расписку несколько тысяч долларов, Келли заявил:

— Хотите знать мою мечту? Хочу прославиться, войти в историю, как Джеймс Кристи.

— Кто это?

— Мой земляк, гениальный конструктор танков. Тридцать лет назад он передал одно из своих изобретений вместе со всей документацией вашим людям. И спустя три года на харьковском заводе сошел с конвейера ваш «БТ» — лучший танк в мире. А чем я хуже Кристи?

— И приедете из Иллинойса на нем? — Мишель пошутил и тут же осадил себя за мальчишество, одновременно подумав, что ему не помешало бы свободное время посвятить совершенствованию английского.

— Во сне я бы приехал, а наяву привезу фотопленки.

Прилетев в Мехико на рождественские праздники, Келли привез с собой фотопленки с чертежами и всеми техническими данными мощного трактора Б-800 с 36 футовым грузовым прицепом и новой четырехдверной автомашиной «таунс», модель 17, которую успешно осваивала компания «Форд». Казалось, сама госпожа Удача решила преподнести Петру свой рождественский подарок.

Отец Глории имел друга, который еще в молодости выручил его из большой беды, а тот, годы спустя, спас приятеля от верной смерти. Долг платежом красен. Однако уже много лет, как болезнь сердца приковала беднягу к постели. Однажды, уже под вечер, когда Сальвадор только что возвратился с работы, — позвонила единственная дочь друга, от которого жена давно ушла к другому. Сказала, что с отцом очень плохо, скорее всего он умирает, поэтому и просил Сальвадора приехать как можно скорее, но обязательно с зятем, мужем Глории. Сальвадор застал Мишеля дома. Тот немедленно заехал за тестем, и они вовремя оказались у постели умирающего. Тот взял руку Сальвадора, поцеловал ее и попросил друга заменить отца его единственной дочери Кристине. А ее с Мишелем попросил приблизиться и стать рядом.

— Кристина, родная моя девочка, любимая дочь, — начал умирающий тихим голосом, — я оставляю тебе… совсем немного денег и этот скромный дом, но ты у меня умница… имеешь хорошую работу. Ты… хорошо знаешь мои убеждения, поэтому прошу тебя… это моя последняя предсмертная воля… продолжи дело, которому я отдал жизнь! Вот человек, — отец Кристины глазами указал на Мишеля Рода, — которому ты… мое самое дорогое существо на земле… должна впредь помогать во всем, как если бы это делала мне. Все, что он скажет, ты… даже рискуя жизнью… должна сделать во имя моей любви к тебе. Ты станешь делать… благород… — лицо говорившего исказила боль, он схватился рукой за грудь, — ты станешь делать… благородное, правое дело… во имя… самой светлой идеи человечества, которая идет… из Москвы.