Вадим Яловецкий - Хроники старого меломана

Зато на работе я хорошо освоился и спустя несколько месяцев стал своим в коллективе. Когда не было заказов или они могли подождать, оставлял свой верстак и шёл болтаться по павильонам студии. Встречал актёров, наблюдал съёмки, тёрся в отделочных мастерских, везде интересно и познавательно. Обычно перед обедом в цеху выпивали. В перерыве продолжали принимать «на грудь», а затем частенько устраивали борьбу в раздевалке. Мне нравилось и то, и другое. Но отмечу, что, когда требовалось, коллектив собирался и вкалывал, не покладая рук. Кроме того, у большинства столяров была отличная подготовка и золотые руки. За это многое прощалось.

Мне запомнились частые визиты прекрасного актёра Алексея Смирнова. В то время он ещё не был заслуженным артистом и приходил цех с необычными просьбами. Знаменитый комедийный артист очень любил возиться с корешками и сучками, создавая из них причудливые фигурки. Иногда требовалось что-то отрезать или поправить на станках, тут Алексей и обращался к нам. Однажды я попал в музей «Ленфильма». Музей не публичный и посетить его просто так было нельзя. Вдоль стены расположена галерея с портретами актёрского отдела студии. Прочитав краткую биографию Алексея Макаровича, я с удивлением узнал, что он прошёл почти всю войну, служил в войсковой разведке, неоднократно ходил в тыл врага. Кавалер двух орденов Славы. После визитов к нам актер всегда оставлял одну-две бутылочки вина, но сам не принимал.

Как уже упоминалось, музыкальные междусобойчики переместились к Инженерному замку. Для меломанов «Галёрка», являлась альтернативой. Разница заключалось в том, что у «Инженерки» существовал круг исключительно музыкальной направленности, а Гостиный Двор стал центром барыг всех мастей, куда в начале семидесятых уже тянулись приезжие из других регионов СССР. Пройдёт время, я не замечу, как намертво врасту в теневой рынок, узнаю его специфику и стану совмещать музыкальные интересы с мелким «галерным» промыслом.

Теория «полосатости» нашего бытия, когда чёрная полоса неудач сменяется временным благополучием, абсолютно верна для людей, ведущих активный образ жизни. Полулегальная повседневная суета в мегаполисе принесла мне новые неприятности. В конце года я как всегда что-то менял у Инженерного. Чтобы не привлекать внимание мы отходили в укромные места рядом с бывшим императорским дворцом. Время зимнее — темнеет рано. Со мной увязалась пара меломанов. Я расстегнул портфель и стал вытаскивать пластинки. Но тут один из «покупателей» уверенно достал красную книжечку, ткнул в лицо и коротко сформулировал свои требования:

— Мы из милиции, сейчас пройдёшь с нами и объяснишь, почему продаёшь пластинки в общественном месте!

Внутри всё оборвалось, вспомнилась давняя история, острое чувство опасности, помноженное на страх, парализовало сознание. Я начал канючить: мол, меняюсь, не продаю, пластинки не мои, отпустите пожалуйста. Но я бы сильно удивился, если бы грозные «менты» вздохнули и погрозив пальчиком, отпустили. Беспощадная клешня закона опять схватила меня за шкирку.

— Давай, топай. В отделении всё объяснишь!

Тогда горячечное сознание подсказало обычный и достаточно действенный способ поведения: я стал торговаться. И процесс быстро пошёл в нужную сторону.

— Ладно, сейчас пласты все равно придётся забрать. Завтра придёшь за ними в отдел ОБХСС на Крылова.

Я тупо отдал всё, что лежало в портфеле, около двадцати «гигантов» и, кажется, несколько синглов. Люди исчезли в темноте. Я кинулся к своим, испуганно поведал о происшедшем. Один меломан, видно имевший подобный опыт, предположил:

— Если это менты, почему тебя не загребли? Может, развели? А как выглядел старший?

Я вспомнил коренастую фигуру и уверенные, жёсткие манеры вымогателя, меня осенило.

— Точно, блин, он же сказал, чтобы я забрал винил завтра в 27-м отделении.

— Понятно, ты попал. Пласты понесли на Гостинку продавать. Беги туда, что сможешь выкупи, они наверняка будут скидывать оптом…

То что, меня кинули, я окончательно понял, когда на «Галёре» рассказал знакомым и попросил помочь собрать то, что можно. Что-то действительно обнаружилось, но большая часть моей коллекции исчезла навсегда.

Спустя какое-то время я встретил обидчика на «пятаке» Гостинки. Состоялся короткий и конкретный разговор. Он вспомнил меня и усмехнулся.

— Хочешь мазу качать, давай попробуй!

Я не захотел. Слабоват, чтобы устраивать разбор с бандюганом, который грамотно развёл лоха. Пришлось потом долго рассчитываться с Агафоновым, ведь большая часть пластинок принадлежала ему. Я пробовал жаловаться знакомым. Реакция была замечательная:

— А что ты хотел? Вор у вора дубинку украл. Издержки бизнеса, привыкай. Или пойдёшь настоящим ментам жаловаться?

В конце 1973-го на новогодние праздники я с женой Светой, Зубаков, Зонов и Портнягин поехали в Москву. Зубаков связался с нашим первым барабанщиком и договорился о встрече. Тот парень играл со своей командой на танцах в Воскресенске. Вот мы из столицы туда и пожаловали. Незабываемая встреча. Нас пригласили на сцену и представили. Музыканты отдали нам свои инструменты, и «Военная романтика» без всякой подготовки отыграла несколько композиций. Я опозорился: колотушка «бочки» попала в расклёшенную брючину. Пришлось отвлечься, чтобы закатать противную штанину. Но, в целом, все прошло гладко и весело, больше мы никогда не выступали вместе. Спасибо нашему другу.

В июне 1974-го года я закончил вечернюю школу. Уже тогда жить без среднего образования считалось неприлично. Надо учиться дальше и устраивать свою жизнь. Банальности, которые очевидны в нынешнее время, тогда как-то не сильно беспокоили. У меня была хорошая работа, семья и крыша над головой, учиться не хотелось. А вот музыка и «культпоходы» в центр города, это всегда с удовольствием. Я сунулся в Высшее художественное училище им. В.И. Мухиной. Дело в том, что, школа № 190, из которой я по глупости ушёл, являлась базовой при «Мухе». Основная масса выпускников подавала документы в это престижное заведение.

Сначала состоялся конкурс работ, затем экзамены на двухгодичные подготовительные курсы. По работам прошёл, не зря когда-то получил диплом на московской всесоюзной выставке юных художников. Экзамены по рисунку и натюрморту обеспечили мне место сразу на втором курсе. А вот дальше не сложилось — ребёнок, семья, материальные проблемы. Одним словом, мужик должен кормить родных и помогать близким. Тут, видимо, вмешалась в судьбу природная леность и нежелание преодолевать трудности.

Сошёлся с Володей Куратца. Наши отношения строились на коммерческой основе. Володя ждал меня после ленфильмовской смены на скамеечке в маленьком садике у входа на студию. Он приносил кучу новеньких «пластов» и отдавал мне, как специалисту, на реализацию. Мы оговаривали стоимость и расставались на несколько дней. В следующий раз я возвращал деньги и брал новую партию. Пластинки привозили его знакомые, участники международных автогонок, главное, что поставлялись новинки, в основном, даже запечатанные. Была такая практика у звукозаписывающих компаний — одевать альбом в тонкий полиэтилен. Подобные пластинки служили гарантией качества и ценились высоко.