Вадим Яловецкий - Хроники старого меломана

Винил материал недолговечный. После нескольких проигрываний на отечественных некачественных вертушках с допотопными иглами, винил терял товарный вид, начинал скрипеть и похрустывать. Появлялись царапины «дерибасы», неприятно отдававшие в ухо щелчками и треском при воспроизведении. Иногда игла просто перескакивала на бороздках, а если пластинка покоробленная, пиши пропало. Наши умельцы быстро взяли на вооружение фишку хитрых виниловых производителей и стали запечатывать «гиганты» в плёнку. Причём делали это довольно кустарно, но всё-таки находили своих покупателей. Я один раз попадался на удочку подобных мазуриков. Обычно брался оригинал, винил изымался, а на его место вставляли что-нибудь из советской эстрады или подобный экземпляр, но испорченный. К счастью, такие акции были редки, все друг друга знали, нарываться на скандал желающих мало.

В те времена хорошие импортные «вертушки» можно было по пальцам пересчитать. Такая роскошь стоила приличных денег, правда, во второй половине семидесятых наша промышленность освоила выпуск электрофонов и радиол высшего класса с электромагнитными головками. Чуть позже появилась «Unitra» с микролифтом, стробоскопом, пассиковой передачей и другими наворотами. В 1974-м можно было приобрести по блату «Dual» или самодельные вертушки, скопированные редкими отечественными умельцами с лучших образцов тех лет. Кстати, подобный «самопал» я приобрёл за двести пятьдесят рублей в 75-м году, «голова» там стояла фирменная, некоторое время был проигрывателем очень доволен. Потом чудо сломалось, я продал вертушку на детали.

Не стану скрывать, что новинки от Куратца успешно расходились на «Галере» и, как вы догадываетесь, небескорыстно. Винил приходил и от Алекса, а также ряда других теневых деятелей. Что-то оседало в коллекции, что-то отдавалось знакомым и даже улетало авиапочтой в другие города. К середине семидесятых у меня было несколько адресов, куда я отправлял увесистые коробки, обшитые материей. На почте изредка интересовались содержимым, а я заученно отвечал: «польский джаз». Деньги высылались предоплатой до востребования, причём, в целях конспирации, на разные почтовые отделения. Я могу понять коллекционеров, моих заказчиков из Свердловска, Новосибирска и ряда населённых пунктов. Во-первых: не надо тратиться на поездки, во-вторых: в центральной России фирменный винил было вообще не достать, чем умело пользовались музыкальные спекулянты вроде меня.

Поскольку нашу деятельность можно назвать условно «публичной», стремительно ширился круг моих знакомых. Как-то мой старый друг и меломан Юра Вилков озадачился приобрести цветной телевизор. Не стоит уточнять, подобное желание, даже подкреплённое достаточной суммой, осуществить в те годы было непросто. Как решаются проблемы дефицита знают даже современные тинэйджеры. Мы не стали изобретать велосипед и пошли проторенным путём опроса знакомых. По наводке я вышел на продавца магазина телевизоров. Высокий парень на момент моего появления негромко крутил на вертушке что-то зарубежное, и я сразу понял, это наш человек! Мы познакомились, я изложил просьбу, при этом рассказал о своём музыкальном хобби. Так я сошёлся с Володей Ильюшиным, с которым дружим и по сей день. Телевизор Володя организовал, долю получил, и началось многолетнее общение, которое зиждилось на любви к музыке, выпивке и мелкому бизнесу.

Зимним вечером 1974-го произошло памятное знакомство с Николаем Чичкевичем. Было это так. Филофонисты недолгое время собирались в Петроградском районе у какого-то дома культуры. В руках молодого человека приятной наружности торчала пластинка группы «Queen». Ого, ведь буквально накануне я слышал их третий альбом, тогда просто «выпал в осадок» от фантастических мелодий и уникального многоголосья. Мы быстро сошлись с Колей по интересам и общаемся до сих пор. Чичкевич старше меня на четыре года, музыкой увлёкся ещё в начале шестидесятых, хорошо знал английский и читал рок-новости из оригинальных источников. Одним словом, умница и кладезь информации.

Память услужливо выхватывает и высвечивает фрагменты тех лет. В 1975-м году на «Ленфильме» запустили совместный проект с американской студией «20 век Фокс». Назывался он «Синяя птица». Довольно смелое мероприятие в разгар холодной войны. Студия была на ушах, в Питер приехала звезда Голливуда Элизабет Тэйлор. В тот день меня вызвал мастер. В кабинете сидели люди в штатском, они стали внимательно разглядывать меня. Сердце ёкнуло, ну вот, опять начинается! В голове лихорадочно прокручивались грехи последнего времени, но их было так много, что я запутался и безвольно обмяк.

— Вот что, Вадим. Переодевайся, возьми инструмент. Прокатишься в гостиницу «Ленинград». Там надо кое-что подправить по нашей части. Тебе всё объяснят, сделаешь и вернёшься.

В чёрной «Волге», как много лет назад, я ехал зажатый сотрудниками КГБ, но на душе было спокойно. Мне растолковали задание. Кинодива Элизабет Тэйлор снимала аж три номера. В одном жила сама, другой под обслугу и секретаря, третий под гардероб (как скромно, не правда ли?). Мне надлежало в этом помещении смастерить и установить держатели под платья голливудской звезды. Прибыли на место, брус и кругляк-сороковка уже подготовлены. Через несколько часов я вернулся на студию. Мужики сразу полезли с расспросами:

— Видел «звезду»?

Я ответил просто и доступно:

— А то, стояла рядом и подсказывала, что делать…

— ???

— Да шучу, откуда там ваша «звезда». Комитетчики меня из номера не выпускали и следили за каждым движением. В туалет и то провожали.

В июне истёк срок моей двухгодичной отработки. Пора двигаться дальше. Я взял расчёт на «Ленфильме», и началось бессистемная смена работ в поисках лучшей жизни.

Через несколько дней я устроился в гостиницу «Европейская». Здесь, в самом центре города, и располагался главный комплекс «Интуриста». Столярный цех находился в подвале, совсем небольшом и, оттого уютном, помещении. Весь штат три или четыре человека. Собственно, этого вполне достаточно, чтобы поддерживать в порядке старинные деревянные интерьеры, производить ремонт и прочую работу, связанную с деревом.

Для меня главным плюсом оказалось и то, что до «Галёры» рукой подать, каких-то пара сотен метров. Теперь я мог приходить на пятачок без обременительного компромата и держать свои пластинки на работе. Пластинки и не только. В то время я уже начал приторговывать ручными часами. С тех пор у меня осталась любовь к хорошим часам в доступных ценовых пределах. Это были распространённые в то время «Omax», «Citizen», «Sony», «Orient» с клеймёными браслетами из нержавеющей стали. Не брезговал я и так называемыми «прессовками» — дешёвыми, но недолговечными часиками красивого дизайна. Конечно, они не шли в никакое сравнение с изделиями Петродворцового или Московского часового завода, но продавались. Ещё пользовались спросом часы «Командирские» (у иностранцев), но это был страшный дефицит.