Михаил Шервуд - Байки

Старшие лейтенанты, оказывается, прибыли к отцу на практику. Посмотрел я на них и мне стукнуло: это же пластуны! Правда, их уже расформировали, как все казачьи части, переделали в кавалерию. Мы же все слышали разговоры об этом. Но ведь пластуны, это же такие люди! Мы слышали, как их немцы боялись. Ведь если он так с Пыжиком справился мгновенно, так ведь вот бы он с Гришкой Ивановым “поговорил”! Мы же читали, пластуны ещё у Суворова были. “Для вернейшего застреливания неприятельских командиров.” Во! А тогда ещё трёхлинеек не было. И снайперских прицелов.

Ребята не поверили, когда рассказал им, что эти двое пластуны. Но начали присматриваться, вдруг что-то сделают такое, что станет ясно.

В День Победы скачки были. Ну, всё как всегда: рубка лозы двумя шашками, скачки с препятствиями, вольтижировка со стрельбой на скаку. И эти старшие лейтенанты показали стрельбу из двух пистолетов верхом, со всякими там переворотами и перекатами. До того здорово, классное дело! Ребята сразу убедились, что они пластуны.

За этими событиями прошли экзамены, у Гришки Иванова на роже прошли фингалы, потом была свадьба. А что мы могли сделать, ну! Всё равно нас никто не слушает. Простыню после свадьбы не вывесили. Мы всё гадали: много крови было или нет. Надежда Ивановна появилась на улице с синяками под глазами и нам было её жалко. Наверно, всё-таки много крови было.

А тут ещё соседка наша, которую за глаза все звали Баба Дрянь. Такая сквалыжная и гнусная старуха, жуть! Так вот, после свадьбы попалась ей навстречу наша Надежда Ивановна. Баба Дрянь заулыбалась и запела: “Ой, добренький денёчек Вам, Надеждочка Ивановна, красавица наша! Значит, мужняя жена стала теперь. Муж такую красотулечку всё время любить станет. Дай Вам, деточка Надеждочка Ивановна, счастья большого и деточек много.” Надежда Ивановна поблагодарила и пошла дальше. Баба Дрянь плюнула ей вслед: “И не стыдно по улице ходить, а простыню не повесила! Это же как родители отпустили одну в чужие края. Потому гулящая, вот и пустили, уж всё равно.”

Конечно, такие разговоры были. Некоторые, правда, говорили, что не везде простыни вывешивают. Может, она из таких краёв. А некоторые, так вообще: а какое ваше собачье дело, вы на ней женились, что ли. Вот Гришка пусть и разбирается. Во до чего! Мы решили так: раз женщины всё равно замуж выходят, так нам Надежду Ивановну всё равно жалко, если она за такого вышла.

Конечно, женщинам приходится замуж выходить, чтобы у ребёнка отец был. Это да. И мужчинам жениться приходится, кто-то же должен стирать, готовить, в хате убираться, за скотиной ходить. Он же весь день на работе. И мы решили, что самое последнее, что мы будем делать, так это жениться. Раз уж всё равно деваться от этого некуда.

По субботам всегда были танцы, там играл гарнизонный оркестр. Перед клубом такая площадка огороженная со скамейками вокруг. Как мама говорила, для дам. Хотя, дамы – это при царе были, буржуйки, а какие сейчас дамы! Сейчас все одинаковые. А мы за штакетником стояли и смотрели, как танцуют и пляшут.

Смотрим, а пришли эти двое старших лейтенантов. Сапоги хромовые, гимнастёрки в обтяжку, портупеи начищены, усы закручены. Настоящие казаки! А на груди у каждого по Красной Звезде, не считая прочего, на головах кубанки чёрные с красным верхом. Слегка так назад заломленные. Не положено, конечно, отменили, но многие нашивали. Конечно, можно было нарваться, только ведь люди воевавшие понимали, кто такие кубанки носит. По крайней мере, отец так говорил. Ну и Красную Звезду давали не по блату, а за личный подвиг. А это не так себе.

Когда они вошли на площадку, оркестр только начинал “Полечку” с выходом. Они сразу же включились и все ожидали, кого из барышень, как тогда говорили, они пригласят. Они вприпляску обошли круг, как положено, и один из них остановился напротив Надежды Ивановны и низко ей поклонился, с отмахом руки. Она встала и отрицательно покачала головой. Как раз на площадку вошёл Гришка, а он повыше и пошире старшего лейтенанта. Ну и потом, старший лейтенант должен спросить разрешения у мужа. Но он слегка отошёл и опять приблизился с таким же поклоном. Может, он не знал, что она замужем. Тогда колец не носили, это было буржуазным предрассудком. Откуда он мог знать? А может, она ему понравилась, она барышня красивая, не зря же мы её все в классе любили. Хотя она уже и не барышня, раз замужем. Получается, он послал Гришку подальше и берёт последствия на себя.

Все замолчали, поняли, что после танца будет драка между этими двумя. И многие начали гадать, что Гришка сделает со старшим лейтенантом. Только мы, пацаны, гадали, что, наоборот, старший лейтенант сделает с Гришкой. Боевой офицер, пластун с орденом за личный подвиг – да видал он таких Гришек пачками в интересном месте. Это я так, а на самом деле, мы точно знали, где именно. Хоть Гришка и воевал, как все, и награды имеет, только куда ему до этих ребят!

Только одного мы опасались, что он потом, дома, на Надежде отыграется. Это ж позор ему: с его женой без его разрешения кто-то танцует да ещё по харе надаёт!

Конечно, “Полечка” получилась что надо. Надежда наша просто плыла с платочком в руке, а старший лейтенант вокруг неё круги нарезал. Так здорово! Мы не ожидали, что она так может. И они улыбались друг другу, а этого обычно не бывает. Обычно у всех лица серьёзные, как на школьном собрании.

Музыка замолчала, старший лейтенант повёл её, как положено, на место: рука согнута в локте, её ладонь лежит на его ладони. Подвёл, усадил на место, поцеловал руку и сказал: “Благодарю Вас.” И отошёл. Все обомлели даже. Никто ни разу руки никому не целовал. Просто как в кино про старое время.

Рядом стоял Гришка, и все услышали шлепок и вскрик Надежды Ивановны. Смотрим, она держится руками за лицо, Гришка лежит на площадке и воет от боли, а над ним стоит старший лейтенант. Спокойно так стоит. И молчит. Никто не видел, что он с Гришкой сделал. Просто Гришка как бы сам лёг. И воет, непонятно отчего.

Потом старший лейтенант говорит: “Вставай, хватит лежать. Или тебе добавить надо?” Гришка встал и стоит, обнявши себя за локти, больно ему. А старший лейтенант толкует: “Запомни, лярва, женщин бить нельзя. Запомнил?” И повторил медленно: “Женщин. Бить. Нельзя.” Повернулся, и они оба ушли.

И такая тишина на площадке. Наверно, все такое впервые услышали. Надо же! Женщин бить нельзя! Надо же, придумал. Муж должен жену учить, это все знают. Потому что иначе что же будет, если не учить? Вот упрётся она, тогда что? А кто в доме хозяин!? Вот. Конечно, если бы детей не пороли, было бы хорошо. Но это тоже… Сказка.

И конечно, Гришка Надежду Ивановну поколотит. Что ему этот старший лейтенант!

Он её поколотил. У неё исчезло лицо, как свежее мясо стало. То есть, величиной с кендюх, а всё синее с кровью. Она убежала ночью в комнату в школе, где раньше жила. Кто видел её, тот только руками разводил. Гришка, мол, сказал, чтоб не была чересчур красивая, сука. Это значит, он на суке женился. Мы запомнили.