Михаил Шервуд - Байки

А кто говорил, что из-за простыни. Мол, не соблюла себя, а Гришке людей стыдно стало, вот он и решил, мол, морду начистить. Поэтому некоторые одобряли, хотя и говорили, что перестарался. Мол, надо было раньше спрашивать, а то женился сначала, а теперь разбирается. Мы решили отомстить. Мы–то знали, за что он её побил.

Мы знали, что Гришка припрётся за ней, домой звать. Он же отселился, а кто стирать и готовить будет? И люди скажут: что ты за мужик, если жена от тебя ушла? Решили устроить засаду, набросить мешок на голову. А сначала дать дрыном по башке, чтобы упал. Иначе не достать, да и не справиться. Здоровый больно. Мы хоть и в шестой класс перешли, но лучше предохраниться дрыном. Потом же его всё равно палками по башке и другим местам бить.

Гришка, конечно, пришёл, а мы в палисаднике в кустах сидели. И он как раз стоял между палисадником и окном. Было ещё рано, электростанция ещё работала, а в окне света не было. Он постучал в окно, зажёгся свет, потом Надежда Ивановна открыла окно. И говорит: “Идите, Григорий Сергеевич, домой, нам не о чем говорить.” Главное, Сергеевич, во! А он ей, что надо домой идти, люди же смеются, что жена должна при муже быть. Как положено, мол. А она ему: “Не знаю, кто Ваша жена, вот женитесь, тогда и командуйте своей женой. Пусть она идёт к Вам домой. Я женщина свободная и ничья не жена, тем более, не Ваша никаким боком.”

Ну сказала. Он аж подпрыгнул. Да я, говорит, тебе, , сейчас покажу, кто ты есть. И мы увидели, что у него сзади свёрнутый кнут прицеплен, потому что он его снял и стал руку отводить. Это, то есть, он заранее запасся постегать её! А второй рукой за окно взялся. И она отскочить не успеет. Потому что Гришка кнутом умеет, он в детстве с дедом коров пас не один год, это мы знали. А дрын у Кольки Колищатого, он самый здоровый. Как раз надо Гришку по башке, пока он размахивается.

Мы повскакивали, Витька сдуру схватился за кнут и потянул к себе. Гришка, конечно, повернулся и заорал матом, что вот, такая – растакая – перетакая и всякая за детей прячется, так он, Гришка, сейчас всех научит, как в его дела влазить. А Надежда Ивановна тоже закричала на нас, чтобы мы её не позорили и уходили домой. Что она не боится всяких дураков, хоть они и с кнутами. Мы тоже заорали, что пришли заступиться. Крик жуткий стоял.

Колька по-тихому стал обходить Гришку сзади, чтобы дрыном по башке согреть, ина-че он же как стеганёт кнутом, а кнут кожаный плетёный. А это вам не что – нибудь, если кто пробовал.

Мы орали – орали, Колька уже дрын поднял, а тут патруль. Все же орали, вот патруль и услышал, подошёл. Впереди тот старший лейтенант, который с Надеждой Ивановной “Полечку” плясал, а с ним ещё трое с повязками и финками на поясах. А старший лейтенант при шашке. “В чём дело?” – спрашивает.

Ну, Гришку не зря дураком звали. Он решил, что если при кнуте, так он сейчас и этого старшего лейтенанта разделает под дуб или ясень, не иначе. И заорал: “Агааа, и тты тутт, твою, мол, растуды, и тебя эта … позвала, так я вас всех научу!” Не успел, конечно, потому что старший лейтенант прыгнул быстрее, чем Гришка размахнулся. Но ещё раньше Колька съездил Гришке дрыном по башке. Хрясь! И старший лейтенант почти одновременно Гришку ногой в грудь. Тресь! Гришка переломился и полетел через штакетник.

Надежда Ивановна выскочила на улицу: что с ним сделали, вы же его убили, как так можно человека бить! Ну и старший лейтенант спрашивает, а что это у неё с лицом. Она закрыла лицо руками, согнулась и к двери. А та защёлкнулась.

Старший лейтенант говорит: “Всё, пацаны, топайте по домам, вы своё сделали, спасибо вам. Вы настоящие казаки, пацаны. Идите спокойно домой.” Мы пошли, а следом за нами трое солдат с повязками.

Гришка попал в больницу с переломами рёбер и сильным сотрясением мозга.

Говорят, когда к нему пришли из ЗАГС’а насчёт согласия на развод, он согласился сразу. Этого старшего лейтенанта стали часто замечать с Надеждой Ивановной на берегу ставка. Там все парами по вечерам ходили.

Начался новый учебный год, к нам пришла новая классная руководительница. Она была, конечно, некрасивая, голос у неё был не такой, вести себя она не умела, оценки ставила неправильно. А Надежда Ивановна уехала со старшим лейтенантом, когда у него закончилась практика.

Отец сказал, что всё, каюк, отработала ваша ненаглядная учиха. Теперь начнёт детей рожать, старший лейтенант не согласен меньше, чем на пятерых. Вот тут я и обалдел. Зачем, думаю, ему дети, он что, женщина, что ли? Отец сказал, что он из многодетной семьи, как у казаков принято. А после войны остался только дед. Вот он и хочет, чтобы опять семья была большая. Да и деду радость под конец жизни.

Ну, может быть. Деды, я видел, с малышнёй возятся. Главное, чтобы он их не бил. А то, может, женщин бить нельзя, а детей можно. Но мама сказала, что такие люди детей никогда не бьют. Не знаю, не видал.

Получилось так, что старую плиту вечером Ромка выбросил на помойку, а новую так и не привезли. А Галька в ожидании новой плиты купила жирную утку. А лето вовсю, ну и куда её девать, утку то есть? Холодильники тогда были редкостью, по записи. Это вам не какая-нибудь Германия. Ну, короче, утку надо было срочно сварить и не менее срочно слопать. У Гальки было кому лопать. И она пошла к своей соседке: ”Шурочка, а можно я у тебя утку сварю?”. Шурка разрешила.

У меня как раз по случаю выходного аппетит разросся. Выхожу на кухню, а на плите две кастрюли, Галькина и Шуркина. И Шурка перекладывает утку в свою кастрюлю. Мне до лампочки, просто не понял сначала. Стою, чищу картошку.

Звонок в дверь, Шурка резко перекладывает утку в Галькину кастрюлю и бежит

открывать. Вошла Галька, положила в кастрюлю морковку, луковицу, зелень какую-то. “Ой, Шурочка, мои девки балуют, посмотри, чтобы тут не очень, ладно, Шурочка?” А у неё этих девок аж три, мелкота, и все оторвы жуткие. Никогда таких бандиток не видел. И убежала. А Шурка тут же плюхнула утку в свою кастрюлю.

Вот тут мне стало интересно, чем же это кончится. Узнает ли Галька, и если да, то как себя поведёт. То, что Шурка меня не стеснялась, меня давно не удивляло. Она вообще никого никогда не стеснялась. Бояться, что по роже дадут – это да, побаивалась, бывали случаи. Но стесняться - да никогда.

Утка варилась поочерёдно то в одной кастрюле, то в другой. Она ведь жирная, подозрений не возникало. И когда она стала мягкой, при перекладывании оторвалась ножка. Галька увидала ножку отдельно от утки, и когда выходила, язычок замка застопорила, я заметил, Шурка не заметила.

Ну, думаю, сейчас будет. Вышел на лестничную площадку, чтоб не присутствовать при рукопашной. Не люблю, когда бабы дерутся, такая гадость, фу. Из лифта вышел Коля, Шуркин муж, и Ромка - Галькин. Всё, действующие лица на местах, начинается. Я тихо прошёл в свою комнату и закрыл дверь.