Михаил Шервуд - Женечка, Женька и Евгеша

Ну, и загнали нас в лес. Не в летний лагерь, а в лес. В порядке эксперимента.

Офицеры сменялись через неделю, им надо с жёнами побыть, естественно. А у нас все развлечения – кинофильм “Чапаев”. И спортплощадка.

Недели через две, где-то, приехала на мотоцикле молодая жена взводного. Соскучилась.

Она сняла куртку, стащила с головы шлём, махнула головой, чтобы освободить волосы, тоненькая кофточка на груди обтянула бюст. Она провела руками по бёдрам, поправляя обтягивающие брючки. Меня аж заколотило всего. Смотрю, парни стоят с одурелым видом. А тут какой-то идиот чуть не заорал: «Солдаты, баба!»

Всё, трындец! Молодые здоровые парни, больше года не видели живой женщины, уж не говоря о чём-то другом, мигом собрались вокруг. Не считать же женщиной чапаевскую Анку-пулемётчицу. Мы стояли и пялились на неё, пока не подошёл её муж: «Разойтись по местам!» Ну да, как же! Только ротный разогнал нас, да и то…

Все разговоры - только о женщинах, как ни крути, почти всю ночь. Весь день еле ноги таскали. Как сказал врач, эмоциональный шок на сексуальной почве.

Ещё через неделю по какому-то недоразумению нам показали «Утраченные грёзы». Джина Лоллобриджида – это вам не Анка-пулемётчица, не тот, как говорится, секс-эппил. Да и сцена изнасилования, к тому же… Короче, рота выпала из учебного графика на три дня.

Говорят, этот фильм показали в дивизионном клубе. Дивизия лишилась боеспособности на те же три дня. Начальнику политотдела был учинён втык. За недосмотр. А нас решили на недельку свозить в город, поводить к шефочкам, сводить в кинотеатр. Для разрядки. На недельку, а потом опять в лес.

И вот, помню, на привокзальной площади мы выгрузились из машин, построились, и под командой ротного пошли в военгородок. Утро было, часов около пяти. Мы должны были пройти по городу, пока люди спят. Только я не понимаю, почему нас выгрузили у вокзала. Может, чтобы мы слегка адаптировались? Не знаю.

Прошли мы буквально несколько шагов, как кто-то довольно громко сказал: «Ребята, баба!» И всё. Строй мгновенно рассыпался, все стали смотреть, где же она.

Нас вернули в лес в тот же день. А ещё через пару дней перевезли в летний лагерь, как всех.

Эксперимент с треском провалился.

Там с одной стороны железная дорога, а с трёх остальных почти болото. То есть уйма комаров. Штаб и домики для офицеров стояли на высотке, где их не было. А в остальных местах настолько много, что на сторожевом посту как бы разрешалось размахивать над собой продырявленной банкой с тлеющими шишками. Ну, как разрешалось? То есть, проходящие мимо офицеры делали вид, что ничего не происходит. Только, по-моему, комары быстро привыкли и не очень боялись. Санинструктор мазал нас дибутилфталатом, который стекал вместе с потом. Единственное комфортное место во всё лагере было на гауптвахте. Это была такая полуземлянка с маленькими полутёмными конурками для арестованных. В них было прохладно и потому не было комаров.

Этим летом мы строили «Сапун-гору» и танкодромные препятствия. Мы – это вся дивизия. Каждому подразделению выделили по участку. В полном соответствии с формулировкой нашего старшины: «вот тебе кусок, а вот тебе кусок, а вот тебе плинтус, и до обеда хрен сделаешь.»

Сапун-гора, нам сказали – возвышенность под Севастополем, которую штурмовали наши танки в сорок четвёртом. Сапун, значит, мыльная на крымско-татарском. Почему, не знаю. Мы таскали на неё носилки с землёй, самосвалы уже не могли на такую крутизну. Носили зигзагами, иначе никак.

Вся гора буквально усыпана солдатами, идущими с носилками вверх и вниз. И трамбующими землю. Нам было даже жалко смотреть на начальника инженерной службы, носившегося туда-сюда по склону горы.

Провести машину до верха оказалось не так просто. Особенно для тяжеловиков, которые просто погружались в землю чуть не на весь клиренс. Приходилось ещё не раз таскать и таскать землю.

Нашей роте досталось устройство эскарпа, контрэскарпа, противотанкового рва и воронки. В вырытую экскаватором ямищу устанавливали вертикально врпитык пропитанные какой-то воняющей гадостью столбы, создавая необходимый профиль. Жарища, грязища, пылища, вонища. Потому что тащишь на себе грязный вонючий столб, хочется снять пропотевшую гимнастёрку, а помкомвзвода не разрешает. Тащит такой же столб, выражается соответственно, а не разрешает. Для меня кончилось это нарывом подмышкой. Врач сказал, называется эта гадость сучье вымя. Взрезали, воткнули дренаж, подвесили руку и превратили меня в постоянного дневального на две недели. Надневалился на всю катушку!

И в общем, все эти страдания - зря. Потому что тяжёлые ИС-3 и Т-10М сходу разгладили эскарп, контрэскарп, противотанковый ров и воронку. Говорят, эти машины и «настоящие» так же давят. Так нафига мы это всё? И чего ради дневалил столько!

Кому-то из командования ударило в голову устроить игру «Установить флаг». Группа солдат штурмует «Сапун-гору», чтобы установить на вершине свой флаг и, само собой, снять установленный. Тому, кто установил, десять суток отпуска с поездкой на родину (стандартная формулировка). И тому, кто принесёт «вражеский». Проигравшего ожидает многоступенчатый втык от командования.

Первая попытка была безрезультатной, только набили друг другу морды, выбили несколько зубов, порвали несколько гимнастёрок. Хотя игра оказалась слишком травматичной, отказываться от неё не захотели. Надо, мол, заменить штык-ножи чем-то более удачным, обмотать приклады автоматов чем-то более мягким, запретить бить ногой в область паха, в «солнышко», в область горла, запретить наносить удары стволом автомата. Сначала тебя учат делать именно это, а потом, значит, делать этого нельзя. Человек работает автоматически, не думая.

Постепенно кое-что было сделано, но никому не удавалось ни установить свой флаг, ни принести флаг «противника». Когда подошла наша очередь, наш помкомвзвода сказал, что надо заранее выбрать тех, кто поедет в отпуск, охранять и сопровождать их. Конечно, как же мы не догадались сами! Пошли к ротному. Он согласился с самим принципом: да, надо назначить. Но кандидатов назначить должен он, а не мы. Помкомвзвода ему прямо сказал, что в таком случае он не может гарантировать успех. Сами выберем, сами проведём.

Ротному пришлось согласиться. Нашей роте удалось установить флаг и принести чужой. Правда, с некоторой, как бы сказать, натяжкой. Потому что принёсшему флаг съездить домой не удалось, как бы грыжа помешала. Сначала операция, потом десять суток отпуска при части, а ему ехать было далеко, затем месяц без физических, а тут ещё госэкзамены. Короче, просто «заиграли». Правда, установившему флаг отпуск дали.

К счастью, мне не довелось штурмовать «Сапун-гору», рука ещё не пришла в порядок. И до сих пор не сожалею ничуть.