Михаил Шервуд - Женечка, Женька и Евгеша

Пожалуй, это был наибольший из армейских идиотизмов за все три года службы. Только мы уже к тому времени научились. Поняли службу. У англичан, я читал, говорят: всему, что движется, отдай честь; всё, что не движется, покрась. Тоже ведь понимают службу англичане.

Да и потом, если гражданские суют нос в армейские дела, всегда получается идиотизм вроде этого.

Лето мы провели в летнем лагере. Палатки, комары. От комаров мы спасались тлеющими сосновыми шишками в продырявленных консервных банках. Мазались дибутилфталатом с тем же успехом.

К нам прислали около взвода студентов-медиков для прохождения военно-учебных сборов и принятия присяги перед госэкаменами. К нам они относились с демонстративным презрением: они себя считали уже врачами, а мы были в их глазах жалкими солдафонами. Людьми недалёкого ума, которым пришлось тянуть лямку.

Чтобы они понюхали «тяготы и лишения воинской службы», их сунули в кухонный наряд. Дежурным с ними пошёл я, мы тогда уже ходили в наряды в качестве сержантов.

Ужин прошёл нормально, я с поварами и двумя студентами пошёл получать продукты на завтрак, а когда вернулся, увидел, что все студенты ходят в тапочках. (Они все привезли с собой тапочки, чтобы вечером, “после службы”, ходить «по-домашнему», хи-хи-с.) Спросил, где сапоги. А вон, говорят, и показывают: под окном около двух десятков пар кирзачей. А портянки? В котле варятся, говорят. Подошёл, посмотрел. В самом деле, в суповом котле портянок куча. И рядом стоит студент с палкой и перемешивает портянки.

Я взвыл: «Да вы что, парни, ох…ли, что ли?! Немедленно выбросите это дерьмо и прокипятите котёл!» Да ты, говорят, просто тупой, это же дезинфекция, мы же врачи. Не можем же мы целыми днями ходить в портянках, как солдафоны. Портянки же воняют.

Не знаю, чем бы это кончилось, да пришёл дежурный по части с обходом. В чём дело, что за шум, а драки нет? С шуточкой, весело ему. Показал ему портянки в котле – и он сразу стал красным от злости. «Вы с ума сошли, что вы делаете, почему не выполняете распоряжений дежурного?» А те ему по-новой о том, что они врачи и это гигиеническая процедура. А этот всё палкой портянки перемешивает. Дежурный на повышенных тонах: «Я вас арестую за нарушение воинской дисциплины, отправлю на гауптвахту!» И всякие трали-вали. При том, что арестовать их он не имеет права, они присягу не принимали. И он об этом знает. А что делать, наряд менять после ужина?

Ну, наряд менять не стали, портянки извлекли, котёл дважды прокипятили. Но ухайдокался я за сутки с этими «врачами» не дай и не приведи. Но эхо было.

Конечно, доложили КП. И они с Батей решили, что очень неплохо устроить им небольшой марш-бросок. Маленький такой, километров на тридцать. В «сидор», как обычно, по двадцать кэгэ песку, пехотную «упряжку», сапёрную лопатку на задницу, каску на башку – и вперёд. И сними пустить наш взвод для поддержки, потому что они все передохнут на дистанции броска. А командиром с ними – нашего помкомвзвода под надзором ротного и полкового врача в «стрекозле» сзади.

Они, конечно, таки передохли все. Помогай - не помогай, а двигаться надо, темп задавали мы. А уж мы за год набегались. Так что они просто ложились на землю, несмотря на команду помкомвзода: «За мной, бегом марш!» Потом один недоумок вытащил штык - нож и попёр на него. И получил в лоб, под каску. Остальные остервенели и всей кодлой полезли на старшего сержанта. Вот идиоты!

Они же не знали, что Командир сказал: кто побьёт старшего сержанта Завалишина, поимеет десять суток отпуска с поездкой на родину. И тем обеспечил ему ежедневные тренировки с желающими съездить домой. Правда, никто не съездил. Конечно, они ничего об этом не знали. Мы потом спрашивали: а если бы знали, на кого лезете, то что? А ничего. Просто они были в таком состоянии.

Нам влезать он не разрешил. Ему было удобно, узкая дорога-однопутка через болото. Он встал посреди дороги – и пошёл руками-ногами-прикладом. Им не обойти. Не знаю, насколько он их жалел, только они ещё лезли на подъехавших ротного и полкового врача. Короче, ай…

Приехали родители «потерпевших», был трибунал. Дело об издевательстве старшего сержанта Завалишина и его подчинённых над студентами. «Жертвы жестокого избиения» подтвердили, что старший сержант всё время повторял: «За мной, бегом марш!» Прокурор сказал, что эта команда означает «делай, как я», то есть, никакого издевательства не было, а была групповая попытка убийства своего командира. Командир же имеет право заставить военнослужащего выполнить своё приказание любым способом, вплоть до применения оружия (правда, применение оружия разрешено только в военное время, но прокурор этот факт не упомянул.) А то, что взвод молодых дураков не смог справиться с одним человеком, говорит о высоком уровне подготовленности старшего сержанта Завалишина.

Короче, сказал прокурор, предлагаю считать группу студентов не прошедшими военно-учебные сборы, к принятию присяги не допускать. И следовательно, к госэкзаменам – тоже. Мамочки мои!

И далее, сказал прокурор, считаю нужным призвать их на срочную службу сроком на три года. После которой, если руководство института сочтёт возможным, они могут быть допущены к госэкзаменам.

Как родители запрыгали, ай-ай-ай! Что было, что было!

Помкомвзвода сказал, что зла на них не держит, они просто умственно недоразвитые. После чего нам всем приказали выйти. Что там было, не знаю, только студенты стали шёлковыми до самого окончания их сборов.

В остальном лагерь прошёл спокойно, только в последний день произошло ЧП.

При закрытии лагеря давали салют из танковых пушек: по три холостых. И случился невыстрел у одной пушки. Как положено по инструкции, машину отправили в парк, где в присутствии офицера наводчик должен был произвести попытку выстрела ножным спуском. А если не получится, придут ремонтники и вручную извлекут снаряд. После осмотра снаряд подорвут, а пушку в ремонт, если с капсюлем всё путём. Словом, всё предусмотрено.

Кроме дурости, которая дурость всегда вылезает, когда не надо. А в армии все дурости и ЧП от молодых. Это закон такой.

Пришла машина в парк, экипаж встал у машины. У назначенного старлея что-то с животом, он говорит: «Я сейчас, а вы, ребята, это…» И убежал. Что и кому «это», он не уточнил, а командир экипажа воспринял её как приказание произвести выстрел. Он сказал наводчику: «Стреляй!» Наводчик полез в машину, а экипаж отошёл подальше назад, потому что стоять рядом со стреляющим танком, мягко говоря, некомфортно. Поэтому экипаж не видел, что делается перед машиной.

А там ходил часовой - первогодок. Как потом оказалось, он был из пехоты, скорее всего, не видел танк вблизи. Ну и подошёл поближе, а экипаж не видел, он как раз отходил назад. И наводчик не видел. А офицер сидел в туалете, а должен был стоять сбоку от танка. А этот дурачок подошёл к танку, схватился руками за ствол, подтянулся и ткнулся лицом в ствол. Может, он хотел посмотреть, что там есть, кто ж теперь скажет. И тут наводчик нажал ножной спуск.