Анатолий Гордиенко - Минута жизни [2-е изд., доп., 1986]

…По мелковатой, занесённой мокрым снегом балке взвод Даирова добрался до противотанкового рва, от которого было рукой подать до первых домов Крайцбурга.

— Ригачин, ты пойдёшь вправо. Я со вторым отделением — прямо. Далеко не заходить, — отдал приказ Даиров.

Километрах в двух от них, там, где подходил полк, начали рваться снаряды. Чувствовалось, что немцы пока бьют беспорядочно. Впереди всё было спокойно.

Они проползли метров триста и увидели у длинного пакгауза немцев, торопливо грузивших что-то в машины.

— В обход! — шепнул Николай. — Пронин, вперёд, гляди в оба!

Медленно светало, сквозь мглу всё явственнее проступали невдалеке ровные ряды щитовых бараков.

— Концлагерь, — шепнул Юра.

— Ещё один, — сказал Николай. — Сколько же они их понастроили, звери двуногие… А ну за мной!

Но лагерь был пустой. Они перемахнули через невысокую стену, миновали два недавно побеленных сарая и вышли к высокому кирпичному дому. Ставни закрыты, двери замкнуты. Невдалеке взвилась ракета, за ней другая. Дальше в город идти было опасно.

Николай приказал трём разведчикам остаться внизу, а сам с Григорием полез по скользкой пожарной лестнице. Лестница подвывала, как пила на ветру, а может, это просто гудело в голове от высоты. Железная крыша под ногами предательски ухнула — Николай на секунду замер, потом быстро пополз к слуховому окну. К счастью, стёкол не оказалось, и Николай, распахнув раму, прыгнул на чердак. Отдышавшись, перешли к противоположному окну, выходившему в центр города. Впереди — широкая улица. К ней стекались ровными белыми полосами улицы поуже и покороче.

В бинокль было хорошо видно, как немцы громоздили баррикады, противотанковые заграждения, перетаскивали пушки, пулемёты и выгружали фауст-патроны. Николай и Гриша быстро спустились на землю и побежали назад к сараям.

Николай первым завернул за угол и наткнулся на трёх немцев, устанавливающих пулемёт.

— Руки! — скомандовал он. — Одно слово — и смерть!

Ребята сноровисто сняли с них автоматы, подхватили пулемёт.

«Ну и вороны, никто даже не каркнул», — подумал Николай.

Когда переползли противотанковый ров, высокий пожилой немец торопливо заговорил на ломаном русском языке.

—Я хочу в плен. Вы гуманная нация, мне надоело всё это. Война, кровь, кошмар. У меня жена, ребёнок. Гитлер капут!

Пальцы Николая прикипели к автомату. Давно не было во рту у него этой проклятой медной горечи. Стало трудно дышать. Тошнота поднялась мохнатым клубком.

Наконец это состояние прошло, и Николай, облегчённо вздохнув, опустил автомат.

Даиров уже ждал.

— Бегом! — закричал он. — Через пять минут твои «фрицы» никому не нужны будут.

Когда они выскочили из балки, полк уже вплотную подходил к городу.

И тогда Крайцбург обрушил огонь всех пушек, всех шестиствольных миномётов, пытаясь отгородиться от наступающей пехоты косматой огненной стеной.

Разведвзвод вместе со всеми пошёл на штурм. Из окон домов сверху и снизу стреляли немцы. Солдаты врывались в подъезды, дрались за каждый подвал, за каждый этаж. К низким тучам тянулись дымы подожжённых домов.

Забежали за угол дома, закурили. Откуда ни возьмись — Даиров.

— Э, братцы, так не годится. Пошли, вон ту хибару заберём.

— Ничего себе хибарка, три этажа…

Николай и Даиров вбежали в подъезд, метнулись на второй этаж.

В одной из комнат стрелял пулемёт. Даиров вышиб плечом дверь, Николай дал длинную очередь.

— Гляди, эсэсовцы! — крикнул Николай.

Когда стали бить в следующую дверь, оттуда ответил автомат. Пули прошили дверь, щепками расцарапало лицо Даирову.

Быстро поднялись на третий этаж, и Николай, живо перегнувшись через подоконник, бросил гранату в окно, откуда стреляли.

Следующий дом был двухэтажный, из красно-бурого кирпича. Из-под крыши били пулемёты. Автоматчики вели огонь из нижних окон. Даиров послал троих солдат в дом напротив, чтоб те отвлекли немцев. Малинину приказал прикрыть их пулемётным огнем.

— За мной, разведчики! — крикнул взводный.

Из одиннадцати к дому проскочили лишь семеро.

Николай, прижимаясь к стене, подполз под ближайшее окно и бросил гранату. В это время Даиров гранатой подорвал забаррикадированную входную дверь. В дымящийся пролом вскочил взводный, за ним Юра Пронин, Никольцев.

Убедившись, что в комнате никого нет, Николай быстро влез в окно, но, споткнувшись о развороченные доски, упал. И это спасло его. Пуля едва задела шею. Стреляли из соседней комнаты. Решив, что Николай убит, немец вышел из укрытия, но тут же его настигла пуля Николая.

На втором этаже на площадке Николая встретил Юра.

— Ну, кажется, всё, — сказал Юра. — Даиров пулемётчикам подвёл черту…

— Перевяжи меня, — попросил Николай. — Как там, не очень?

— Пустяки, ничего страшного…

— Хороший денёк сегодня, понимаешь-нет. Везёт. Тринадцать «фрицев» прибрал, — сказал Николай.

— Число неважное — надо до двадцати дотянуть, — засмеялся Юра, бинтуя ему шею.

Шатаясь, вышел взводный, лицо у него было в крови.

— Ну и улица нам досталась, Ригачин… Видел я сверху баррикаду, про которую ты говорил…

Баррикаду взяли дружной атакой с флангов. Позади уже было три освобождённых квартала. За баррикадой открывалась узкая площадь. Прямо на противоположной её стороне стоял длинный двухэтажный дом с высокой черепичной крышей. Дом выдавался вперёд и очень хорошо просматривался из-за баррикады. Улица, по которой наступал полк, упиралась в него. Немцы вели беспорядочный автоматный огонь с чердаков и окон. Темп наступления нарастал. Когда до дома оставалось метров сто, из подвального окна ударил пулемёт.

Залегли за домами. Через минуту замполит батальона Николай Лисовский снова поднял ребят в атаку, но сам он и ещё четверо поднявшихся первыми упали мёртвыми на грязный чужой снег. Подоспели пулемётчики, от которых столбом валил пар, они катили два «максима». Полоснули по окнам раз, другой, третий. А дом стоит, только розовая пыль кудряво стелется над улицей.

— Прямо крепость, — мотнул головой капитан Чёрный.

— Надо обходить, — сказал Малинин.

— Там тоже со всех сторон баррикады, понимаешь-нет, — сказал Ригачин.

— А ну, пулемётчики, лупи по огневым точкам противника! — крикнул комбат.

Ещё два раза поднимались в атаку, но безуспешно. Человек десять потеряли.

— Надо окружать квартал…

— Правильно…

Но никому не хотелось выскакивать на улицу, будто выбритую пулемётом.