Владимир Утилов - Вивиен Ли

Его отставка была неизбежна, однако ныне известные факты дают основания полагать, что «забастовка» Гейбла не только ускорила события, но и имела другую подоплеку. Фактически это был саботаж. Л. Майер, который весной 1936 года отказался от романа, мечтал вернуть постановку в лоно МГМ. Гейбл выполнял план босса: когда Сэлзник предложил список режиссеров, которые могли бы заменять Кьюкора, он тут же указал своего друга Виктора Флеминга.

Он немедленно направился к Флемингу и разбудил его ночью. Режиссер поставил два условия: если его освободят от работы над фильмом «Волшебник из Оз» и если выбранный им человек пересмотрит сценарий.

Естественно, Майер разрешил бросить «Волшебника из Оз», хотя для пущей важности Флеминг вел переговоры с посланцем Сэлзника на съемочной площадке. Для ревизии сценария Флеминг выбрал человека, указанного Майером, — Джона Ли Мейхина.

Сэлзник, который держал два года в сейфе сценарий С. Хоуарда и уволил с десяток сценаристов, переделывавших в его присутствии те или иные эпизоды (включая Скотта Фитцджеральда), не мог возражать, когда Флеминг вернул ему кипу листов со словами: «Дэвид, твои проклятый сценарий совсем не так чертовски хорош».

Продюсер не знал, что Флеминг отправился с Гейблом и Мейхином пить кока-колу (в МГМ не держали спиртного) за «наш» фильм. Он не знал, что каждый вечер Мейхин докладывает о проделанной работе Майеру.

Тем временем компаньон Сэлзника Уитни потребовал финансового отчета. Стало ясно, что фильм обойдется дороже предварительной наметки в 2,5 миллиона долларов. Половину денег предоставила МГМ — если бы Майер узнал, что Уитни не даст ни цента сверх договора, вопрос мог быть решен сразу.

Поползли слухи, что фильм закроют или МГМ заставит заменить Вивиен Ли одной из своих звезд. Газета «Голливуд рипортер» сообщила о тайной встрече между Майером и Мейхином, где обсуждались средства «спасти» фильм. Сэлзник встревожился всерьез, устроил Мейхину ловушку (хитрый Бердвелл задавал ему по телефону вопросы под видом журналиста, а его босс слушал разговор по спаренному аппарату), добился немедленного увольнения этого «жулика» и сделал все, чтобы своими средствами привести сценарий в нужный вид.

Вивиен Ли не подозревала о нависшей над ней угрозе. С нее хватило увольнения Кьюкора. Вместе с Оливией де Хевилленд она умоляла Сэлзника передумать, но это не помогло. Через месяц актриса сообщала Холману: «Кьюкор уже не работает. Он жил единственной надеждой получить какую-то радость от работы над фильмом. Однако он принял правильное решение, ибо продюсер решил, что сценарий (написанный два года назад одним из лучших драматургов Америки) недостаточно хорош, и начал переписывать его сам. Можешь представить, каков диалог. Я такая дура, что ввязалась в эту историю, но обвинять, кроме себя, некого. Я просто надеюсь увидеть конец этой затеи».

Съемки возобновились 1 марта. До этого, за неделю, известный сценарист Бен Хект переработал сценарий первой половины. К удивлению Сэлзника, Хект нашел великолепным сценарий Хоуарда, рассчитанный на пятичасовую картину, и предложил лишь сократить его. В течение недели Хект, Флеминг и Сэлзник не выходили из комнаты, где они работали по восемнадцать часов в сутки.

Как только Хект заканчивал сцену, Флеминг с Сэлзником проигрывали ее: продюсер читал реплики Скарлетт и ее отца, режиссер — Рэтта и Эшли. На пятый день продюсер потерял сознание. Еще через день все чуть не остановило кровоизлияние в глазу у Флеминга. Хект имел возможность спать, пока его «надсмотрщики» разыгрывали готовые куски. Завершив сокращенный вариант первой части, он получил свои 15 тысяч долларов и уехал, не пожелав, чтобы его имя упоминалось в титрах.

Обстановка на съемочной площадке оставляла желать лучшего. Группа не приняла Флеминга из-за его подчеркнутой грубости. Незлой по природе человек, Флеминг избегал репутации интеллектуала и подчеркивал свои мужские достоинства, профессионализм, антипатию к сантиментам. С самого начала он заявил: «Я хочу сделать этот фильм мелодрамой» — и восстановил против себя большинство исполнителей.

Несмотря на присутствие Флеминга, Гейбл нервничал и боялся, что в группе узнают о его удивительном неверии в себя. Застенчивость и неуверенность вечно преследовали актера. В МГМ знали, что его нельзя прерывать. Гейблу придется снова входить в роль, и результат может оказаться много хуже. Успехи актера в картинах «Это случилось однажды ночью» и «Летчик-испытатель» объяснялись тем, что режиссеры умели обыграть его внешность, а драматурги писали роли в расчете на его индивидуальность. Флеминг умел «снять» с актера нервное напряжение, и в этом его главный вклад в успех картины.

Вивиен Ли сразу попыталась прийти партнеру на помощь, но Гейбл полагался только на Флеминга. Обстановку ухудшило еще одно увольнение — оператора Ли Гармса, одного из лучших американских специалистов тех лет. Гармс снимал в мягкой, сдержанной гамме, Сэлзник мечтал о ярких красках открыток и через несколько лет признал свою ошибку.

В конце февраля он столкнулся с Вивиен Ли — потребовал, чтобы Оливье выехал из дома в Беверли-хиллз, «ибо это могло вызвать скандал». С ледяным спокойствием актриса парировала: «Моя личная жизнь, конечно же, мое личное дело». Сэлзник напомнил ей о контракте, позволявшем продюсеру наблюдать за частной жизнью звезды во избежание моральной низости. Взгляд Вивиен Ли обжигал холодом — «моральная низость!» Это она и Ларри! И это центр культуры! И это человек, считающий себя «культуртрегером»!

В начале марта Оливье уехал в Нью-Йорк, чтобы выступить на Бродвее в комедии Сэмюэла Н. Бермана «Не время для комедии». Никто не мог убедить Вивиен Ли, что это не дело рук Сэлзника, и их отношения ухудшились.

К этому времени она была единственным человеком, который мог себе позволить разногласия с продюсером. Причин для споров было достаточно. Актеры получали предстоящие на завтра сцены поздно вечером. Сэлзник снова переписывал сценарий, и 2 апреля Вивиен Ли «докладывала» Холману: «Съемки идут черепашьим шагом, время течет медленно, сделано очень мало — в основном потому, что играть невероятно трудно из-за ужасающего диалога».

Несмотря на молодость и отсутствие контакта с режиссером, актриса озадачила Сэлзника нежеланием склониться перед его авторитетом, своей насмешливой настойчивостью. «Благодаря преданности концепции Кьюкора и столкновениям с Сэлзником из-за сценария она сыграла в создании фильма роль, далеко выходящую за рамки функций актрисы», — отмечает Г. Лэмберт.

С озадачивающей прямотой Вивиен Ли говорила правду в глаза. Она ни разу не приходила на площадку без книги Митчелл, чтобы продемонстрировать, насколько оригинал выше «творчества» продюсера, и «чтобы найти предстоящую сцену и вспомнить, где я нахожусь и что я должна чувствовать». Актриса постоянно жаловалась Сэлзнику на сценарий. Перед съемкой она со стоном заявляла, что «это» сыграть нельзя, а затем доводила свое исполнение до совершенства. Вначале Сэлзник терпел, сокрушенно повторяя, что Вивиен Ли — «не Полианна» [8] Героиня одноименного фильма с участием М. Пикфорд — воплощение кротости и смирения. , а затем приказал «выкинуть эту проклятую книгу и сосредоточиться на фильме».