Анатолий Гордиенко - Здесь мой дом

И вдруг снова везение. В Эдмонтоне местное отделение тракторной фирмы за небольшую плату организовало краткосрочные курсы трактористов.

С большим интересом принялся Эйно за учебу, хорошо показал себя на практике, и его порекомендовали богатому фермеру норвежцу Элефсону, имевшему, правда, дурную славу акулы, разорившей и проглотившей не одного мелкого хозяина.

— Закон джунглей, коллега, — улыбался он Эйно золотыми зубами невинно и чисто, — сам таким скоро станешь. Ты парень с головой, помянешь не раз мое слово…

Эйно весной пахал без выходных, летом убирал хлеб, осенью снова размеренно рокотал его трактор на поле, снова плуг переворачивал землю. С наступлением первых морозов Элефсон развел руками — работы больше нет, можешь идти на все четыре стороны. Тем более работы не было для Эйно, который, как поговаривали, стал настоящим красным.

В 1921 году в Канаде была основана коммунистическая партия, и Вилхо Туоми вступил в ее ряды. А Эйно в памятном 1924 году стал комсомольцем — членом союза юных коммунистов Канады. С трепетом принял он в руки красную книжечку с тисненым портретом Ленина — вождя мирового пролетариата.

Первое поручение было для Эйно настоящим экзаменом на политическую зрелость — ему доверили сделать доклад в клубе поселка в первую годовщину со дня смерти Ильича.

Комсомольцы развесили объявления в окрестных хуторах, девушки сшили черно-красные ленты, убрали ими сцену, перед портретом Ленина поставили цветы. Людей собралось много — канадцы, финны, украинцы, шведы. Свой доклад о жизни Ленина, о его учении Эйно подготовил на английском языке. Невысокий, худой, в черном великоватом отцовском костюме, он робко поднялся на сцену.

— Спокойнее, Эйно, увереннее, — напутствовал его член ЦК Компартии Канады Амос Хилл, приехавший из Эдмонтона.

Доклад Эйно выучил слово в слово. Но первые фразы застревали в горле, мысли путались. Эйно боялся притихшего зала, многих людей он не знал, не знал тех, кто стоял у стен, у входа — свободных мест не было. Но скоро он справился с волнением, и все пошло нормально.

Доклад понравился. Люди внимали каждому слову, а в конце долго аплодировали смущенному парню.

С этого дня у Эйно Туоми началась новая жизнь. Днем — работа, вечерами — собрания, концерты самодеятельности, занятия в политическом кружке, обсуждение статей в газете компартии «Рабочий».

В ноябре 1931 года начались парламентские выборы. Левые силы провинции Альберта выдвинули своим кандидатом мелкого фермера коммуниста Карла Аксолсона. Вместе с другими активистами Эйно был привлечен к выборной кампании. Для того чтобы кандидат мог зарегистрироваться, нужно было иметь ручательство пятидесяти фермеров с их подписями, а также заплатить 500 долларов. Сбором подписей и денег и занимался Эйно с друзьями…

В ходе выборов Аксолсон получил четыре тысячи голосов. И пусть он не стал членом парламента, но все увидели, что левые силы имеют в провинции большой вес.

Агитация юных коммунистов за Аксолсона, вся выборная работа были серьезным и даже опасным делом (Эйно это знал), ибо совсем недавно Компартия Канады была объявлена вне закона и семь членов ЦК, в том числе близкий Эйно человек, добрый, чуткий Амос Тобиас Хилл, были упрятаны в тюрьму. Среди этих семи был и приятель отца украинец Бойчук.

В те годы в Канаде была создана организация под названием «Техническая помощь Советской Карелии». Эйно мало что знал тогда о Карелии. На выручку, как всегда, пришли родители. Длинными зимними вечерами отец рассказывал сыну о Севере, о песнях, записанных знаменитым Лённротом, читал руны «Калевалы», а мама пела карельские и финские песни. Эйно разворачивал карту, вглядывался в очертания далекого края, закрывал глаза и воображал, будто он плывет в лодке по быстрой реке, перебирая струны таинственного инструмента с прекрасным названием кантеле. Эйно вдруг захватила народная музыка. Он стал торопливо изучать ноты, но как сделать самому кантеле, как оно устроено, ни отец, ни его земляки-шахтеры не помнили.

Дождливой осенью в вечерних сумерках Эйно ставил капканы у реки, ловил ондатр. Зимой сдал шкурки и на вырученные 10 долларов купил скрипку. Играть учился сам — денег на репетитора не было. Сначала ничего не получалось. Мать посмеивалась — всех мышей распугал, телята в сарае беснуются от такой музыки. Скрипка проявляла характер, но и Эйно показал упорство. Через год он наконец сыграл друзьям отца финскую народную песню «Лесные цветы», сыграл чисто, без запинок. Шахтерам понравилось, и они дружно решили: теперь Эйно может выступать перед людьми, скажем, играть в клубном оркестре, если возьмут.

В оркестр взяли через полгода. Первый настоящий концерт, на котором выступил Эйно, был организован обществом «Техническая помощь Советской Карелии». Весь сбор от него шел в фонд помощи Карелии. Председатель общества Йоган Латва, приехавший в эти дни в Эдмонтон, где проходили собрание и концерт, крепко пожал руки самодеятельным артистам, похвалил Эйно:

— Молодец, тракторист, что играешь песни наших отцов и дедов. В музыке — душа народа. Песня помогает в беде, с песней вырастают крылья. А теперь, тракторист, о другом. Слыхал ли ты, что через нашу организацию трудящиеся Красной Карелии приглашают финнов на работу? Гарантируют твердый заработок, интересное дело. А главное — можно потрудиться на социализм! В первую очередь им нужны токари, механики, строители, трактористы. Что скажешь, парень?

Слова эти запали в душу. Все чаще и чаще думал о них Эйно, потом поделился со своей невестой Айли. Та тоже искала постоянную работу, служила сезонной прачкой, поварихой.

— Пять лет мы с тобой знакомы, любим друг друга, а пожениться не можем — жить негде. Поедем в Карелию, — уговаривал Эйно невесту.

— У меня мама болеет, ты же знаешь. Да и страшно как-то, далеко. Хотя мне очень хочется хоть одним глазком взглянуть, как они там без буржуев жизнь устроили.

Эйно завел разговор об отъезде дома. Отец сразу же одобрил эту идею, обнял сына, а мать — в слезы.

— Едем всего на два года, — утешал ее Эйно. — Не мы одни, многие едут. А что здесь, в Канаде? Кому мы тут нужны? Работы почти нет, завтрашний день как в тумане. Фермер обирает, своего дома нет и не будет. Нам терять нечего, кроме своих цепей! А там! Там люди строят новую, свободную жизнь. Нет ни фермеров, ни кулаков, ни жадных фабрикантов.

Вскоре Эйно и Айли поженились. Пришли друзья отца, товарищи из клубного оркестра, комсомольцы. Бедный был стол, зато весело в тесной комнате.

В августе 1932 года пришло разрешение на выезд. Молодые стали собираться в дорогу. Родственники, соседи несли кто что мог: ношеные, но еще крепкие сапоги, заячью шапку, комбинезон, рукавицы, молоток и рубанок — все пригодится в новой жизни. Эйно все свои сбережения отдал на проезд.