Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Генерал, ваш характер, получивший признание, является гарантией для правительства и Франции в том, что вы выполните обе задачи. Вам предлагается немедленно проследовать в Мальмезон, возглавить там гвардию императора и взять под свой контроль все, что потребуется для достижения поставленной перед вами цели.

Эта мера, предпринятая герцогом Отрантским (Фуше) и согласованная с военным министром, была не чем иным, как замаскированным способом осуществлять контроль над действиями императора; она, эта мера, стала тем более необходимой, что оба этих государственных деятеля уже вступили в контакт с бароном де Витролем, агентом короля, для того чтобы обеспечить возвращение Людовика XVIII.

Император не упустил случая, чтобы не указать на это генералу Беккеру, который в данных обстоятельствах повел себя весьма благородно. Возвратившись с острова Св. Елены, я имел честь встречаться довольно часто с генералом Беккером, и вот что он мне рассказал о сложившейся в то время ситуации:

«Когда я взял на себя выполнение этой миссии, то она заключалась только в том, чтобы служить императору и обеспечивать его защиту; я не подозревал о том, что я выяснил через несколько дней, а именно, что герцог Отрантский (Фуше) и князь Экмюльский (Даву) в тот момент вели переговоры с королевскими агентами. Император был оскорблен способом, с каким меня подослали к нему. Он бы хотел, чтобы правительство официально информировало его об акте, который он рассматривал как простую формальность, а не меру слежки за ним, которой подвергать его было бессмысленно. Мысль о том, что император мог поверить, что я мог согласиться на какую-либо роль, кроме роли добропорядочного солдата, прибывшего в Мальмезон, чтобы обеспечивать его безопасность, потрясла меня, и я заявил императору, что если мое присутствие в Мальмезоне сможет вызвать подобное подозрение, то я немедленно откажусь выполнять порученную мне миссию. Император видел, насколько я был огорчен всем этим, и поэтому сказал мне: «Генерал, успокойтесь: если бы мне предоставили возможность выбрать для этой миссии офицера, то и бы назначил для ее выполнения именно вас, отдав вам предпочтение перед другими, так как я уже давно знаю о вашей лояльности». Он вывел меня под руку в сад, и мы там беседовали о Париже».

Генерал напомнил мне, что на борту фрегата «Заале» я отдал ему одну из рубашек императора, которую он свято хранил.

Император с беспокойством наблюдал за тем, как вражеская армия приближается к Парижу безо всякого сопротивления со стороны французских войск и за тем, как не принимались никакие меры по защите города. Он говорил об этом со своим окружением; легкие кавалерийские части врага могли добраться до Мальмезона; говорилось, что вражеская армия была уже около Парижа. Все, что предсказывал император, случилось на самом деле. Полномочные представители Франции жаловались на недобросовестность союзников во время проходивших переговоров, тревожное состояние правительства возрастало, и задержка в Мальмезоне императора, не торопившегося покинуть эту резиденцию, вызывала у правительства опасение, что под влиянием импульсивного решения император может встать во главе армии и разрушить полностью планы предателей, имевшие своею целью сдачу Парижа врагу.

Только 27 июня гофмаршал, который находился в Париже, чтобы добиться двух фрегатов от правительственной комиссии для перевозки императора в Соединенные Штаты, написал Его Величеству, что морской министр предоставляет в распоряжение императора два фрегата в гавани Рошфора и что даны все соответствующие распоряжения почтовым станциям на пути от Мальмезона к Рошфору; фрегаты не должны были покидать рейда Рошфора до прибытия охранной грамоты. Герцог Отрантский (Фуше) дал устное распоряжение графу Бертрану забрать из Тюильри — куда были даны указания о том, что оттуда ничего не разрешалось брать, — полный столовый сервиз на двенадцать персон, фарфоровый сервиз, известный под названием «Штаб-квартира», шесть наборов столового белья из камчатной ткани, двенадцать пар простыней высокого качества, двенадцать пар обычных простыней, шесть дюжин полотенец, две дорожные кареты, три седла и три уздечки для офицеров, три седла и три уздечки для конюхов, 400 книг из библиотеки Рамбуйе, различные географические карты и 100 000 франков на дорожные расходы. Это было все, чем правительство награждало человека, который управлял Францией с такой славой и обеспечил громадными состояниями тех, кто окружал его; тот самый человек, который разрешал императору забрать с собой эти скромные личные вещи, получал от него же годовой доход в размере 200 000 фунтов.

Несмотря на письменные и устные требования временного правительства, чтобы император покинул Мальмезон, он не обращал на них никакого внимания. Генералу Беккеру было приказано явиться в Париже перед комиссией, которая отдала распоряжение, чтобы генерал Беккер инкогнито в тот же вечер выехал вместе с императором в Рошфор. Одновременно генерал получил паспорт, уполномочивший его отправиться в этот город вместе с секретарем и слугой. Императору предстояло стать секретарем генерала Беккера!

Этот нелепый приказ, так же как и предыдущие, остался без внимания; он всего лишь привел к тому, что император посоветовал генералу Беккеру сообщить комиссии временного правительства, что он отвергает идею поездки в Рошфор. Так как существовавшая связь не гарантировала свободу переписки, то император считал, что его личная безопасность не гарантирована в достаточной мере; более того, по прибытии в Рошфор император был вынужден считать себя пленником, поскольку его выезд с острова Экс зависел от паспортов для поездки в Америку, в которых ему, несомненно, было бы отказано. Поэтому император твердо решил ждать решения своей судьбы, оставаясь в Мальмезоне; он будет ждать до тех пор, пока герцог Веллингтонский не издаст распоряжения относительно его судьбы, а правительство соответственно не посчитает обязанным объявить об этом распоряжении. Он поэтому оставался в Мальмезоне, уверенный в том, что ничего недостойного нации и правительства не будет предпринято против него.

Начиная с 25 июня между правительством и генералом Беккером в Мальмезоне участился обмен сообщениями. Друзья императора в большом количестве приезжали навещать его, но 28 июня закрытие шлагбаумов и возведение баррикады на мосту Нейи вызвали определенные трудности для посещения императора. Тем не менее в тот же самый день я встречался с моим шурином и с моей сестрой, которые рассказали мне о возбуждении, царившем среди населения Парижа; люди не могли понять спокойствия императора, когда враг приближался к городу.