Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Меня охватило чувство радости, когда я узнал об этом решении. После того как я урегулировал все вопросы, связанные с переездом, и дал задание Новерразу отвезти в коттедж «Брайерс» вещи Его Величества, я отправился к императору. Я покидал город без всякого сожаления, поскольку знал, принимая во внимание привычки императора, что в городе нас ничего не ждет, кроме безрадостного, тягостного и неудобного проживания. Наконец, семейный образ жизни, по которому я так тосковал и в котором более не будет места ни одному англичанину, говорил многое в пользу такого переезда. Дорога, по которой я следовал к коттеджу «Брайерс», была как раз той, что вела к Лонгвуду; проложенная вдоль склона горы, она позволяла охватить взглядом город и небольшую долину, которая от этой дороги простиралась далее к подножию отвесной скалы, где и заканчивалась. Там, с вершины этой черной скалы, низвергается серебристый ручей, который затем у подножия скалы в легком тумане дает начало речке, покрытой водяным крессом. Она далее, извиваясь, течет вниз к городу. Флигель императора возвышался над этой небольшой долиной, по которой там и здесь разбросаны несколько маленьких домиков, окруженных довольно хорошо ухоженными садами. Город и корабли гавани с океаном на горизонте представляли собой живописную картину, не лишенную очарования. Бесплодность скал, возвышавшихся над городом и тянувшихся до коттеджа «Брайерс», тем более подчеркивала значение растительности, покрывавшей эту маленькую и узкую полоску земли.

Я обнаружил императора сидящим у двери флигеля и беседовавшим с адмиралом, который остался вместе с ним. Император подозвал меня к себе и спросил, занялись ли мы его багажом; я ответил, что он будет во флигеле не позднее, чем через час. Едва ли можно было найти более тесное помещение, чем этот маленький флигель, который я тут же тщательно осмотрел: небольшая прихожая, большая комната с четырьмя окнами и на втором этаже две маленькие комнатки под крышей, в которые можно подняться по небольшой лестнице из прихожей. Таково было все помещение, в котором следовало разместиться императору, графу де Лас-Казу, его сыну, Сен-Дени, Новерразу и мне. Дворовые помещения основного здания были весьма незначительными, но перед ним расстилался свежий газон, сад содержался в хорошем состоянии, участок коттеджа был в тени деревьев, под которыми протекал ручей. Уединение императора здесь никем и никогда не нарушалось. Хозяйка дома и две ее очаровательные дочери предложили все, что могло бы помочь меблировать комнату, предназначенную для императора. Я взял несколько стульев, кресло и стол; то, что было привезено из города Новерразом, позволило императору следовать своим обычным привычкам. На участке коттеджа пришлось обзавестись для жилья и палаткой; император увидел, как около его флигеля воздвигли полевую палатку.

Как только прибыли вещи императора, мы сразу же позаботились о том, чтобы установить его походную кровать; стол был поставлен на ковер в центре комнаты. Он должен был служить и письменным, и обеденным столом, сама комната должна была стать спальней, кабинетом и столовой. Трудно было представить себе более ограниченное пространство, чем то, в котором оказался император, но зато он в нем двигался свободно, а об остальном можно было и забыть. Г-н Балькум с такой настойчивостью предлагал мне комод с зеркалом, что я был вынужден взять его. На нем я разложил императорский походный саквояж, который, когда его раскрывали, немного украшал комнату. Я распорядился, чтобы из города прислали упаковку с серебряным умывальником, взятым из бурбонского Елисейского дворца. Умывальник был работы Бьеннэ, мастера по серебру. Эта серебряная вещь выглядела очень элегантно, она стоила 10 000 франков и стала источником восхищения всей семьи Балькумов. На стенах императорской комнаты висели портреты Римского короля и императрицы Марии Луизы. Несколько кусков ткани, развешанных на веревках поперек окон, завершали меблировку комнаты. Граф Лас-Каз с сыном устроился в комнатах на втором этаже. Сен-Дени, Новерраз и я спали в прихожей, завернувшись в наши пальто, на походных матрасах, присланных нам из города.

Именно в этом флигеле властелин всего мира, покорившийся своей судьбе, должен был жить в течение двух месяцев. Он вынужден был ждать, когда закончится реконструкция его предполагаемой резиденции, расположенной в самой бесплодной части острова. Столкнувшись с подобной бедой, мы понимали, что настало время для нашего самопожертвования. Мы пошли на это, проявив заботу об императоре буквально во всем: император на острове Св. Елены обслуживался точно с таким же рвением, с такой же заботой и с таким же вниманием, как и в Тюильри во времена его величия. Чтобы добиться этого, ничего непосильного для нас не было. Это было нашим единственным желанием. Мы были счастливы доказать ему любой ценой подобную заслуженную преданность. Артиллерийский капитан Грейтли [251]вместе с двумя ординарцами переехал в коттедж «Брайерс», чтобы осуществлять наблюдение за императором. Но как бы он ни старался не попадаться на глаза императору, он то и дело оказывался на его пути, и это привело к плачевным результатам: именно это послужило началом ухудшения отношений между адмиралом и императором.

Обед из города привозил Киприани, а завтрак на следующий день готовился из того, что оставалось от вчерашнего обеда. Было очевидно, что такой порядок плохо отразится на питании императора. В первый день во время обеда граф де Лас-Каз и его сын были вынуждены обходиться без салфеток, так как столовое белье еще не было доставлено. Все, что доставлялось из города невольниками в коттедж «Брайерс», было остывшим. Первые дни император не жаловался, возлагая вину за скверные обеды на плохую организацию их доставки. Однако однажды вечером, готовясь ко сну, он поговорил со мной об этом. Я сказал, что в городе остались его дворецкий и буфетчик; один из них мог бы быть здесь и готовить ему еду в коттедже «Брайерс» и, не беспокоя г-жу Балькум, использовать маленькую комнату, в которой невольники готовили свою еду. Таким образом император мог бы всегда иметь горячий обед. Через два дня по приказу графа де Монтолона в коттедж «Брайерс» прибыли Пьеррон, буфетчик, и Лепаж, повар, которых император оставил обслуживать гофмаршала. Были присланы также, причем в достаточном количестве, столовое серебро и белье; обслуживание императорского стола приняло регулярный характер. Киприани было поручено поставлять в коттедж «Брайерс» провизию, куда она поступала каждое утро, и обеспечивать питанием офицеров, проживающих со своими семьями в городе. Для обслуживания стола в распоряжении Киприани находился Сантини. При нем также были братья Аршамбо, Жантилини и Руссо.