Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Вечером 17 октября, перед тем как покинуть борт «Нортумберлэнда», император вызвал к себе капитана Росса, чтобы попрощаться с ним и попросить его выразить офицерам и команде корабля свою благодарность. Прощальные слова императора были выслушаны с большим вниманием теми, кто присутствовал на этой последней встрече с императором, и глубоко тронули тех, кому они были переданы. Император сел в шлюпку, сопровождаемый адмиралом и графом Бертраном, и уже на территории острова его поселили в маленьком доме, принадлежавшем г-ну Портезу. Дом оказался чрезвычайно чистым, однако он был неудобным из-за своих маленьких размеров и своего местонахождения. Внутреннее расположение комнат в доме не позволяло императору двигаться в нем так, чтобы не оказаться в поле зрения прохожих. А выходя из дома, император не был застрахован от того, чтобы неожиданно не столкнуться нос к носу с обитателями близлежащих нескольких домов, составлявших то, что называлось городом.

Адмирал, проводивший императора в гостиную дома, сообщил ему, что это его размещение является временным. Адмирал добавил, что он примет меры, чтобы ускорить работы по приведению в порядок официальной квартиры императора, назначенной британским правительством. Он вновь повторил, что хотя от него и зависит, чтобы император чувствовал себя удобно, насколько это возможно, но у него не хватает средств для скорейшего, как ему хотелось бы, завершения работ. Я высадился на берег раньше императора и уже осмотрел дом, в котором нам предстояло остановиться. Гостиная была на первом этаже, а спальная комната — на втором; у этого дома не было ни сада, ни внутреннего двора. Я осознал с печалью в душе, что моей мечте так и не суждено осуществиться: полная изоляция для императора и удобный для него дом в тени деревьев и с родником в саду. Мне бы хотелось, чтобы в его распоряжении была резиденция «Мадонны Марчианы» с острова Эльба с ее прохладной, густой тенью и с ее очаровательным ручейком. Вместо этого мы получили солнце, нещадно палившее.

К восьми часам вечера мы все покинули «Нортумберлэнд» и собрались в этом доме, в котором никто из нас не чувствовал себя удобнее, чем на борту корабля.

В комнате императора я, насколько это было возможным, навел порядок, отвечающий его постоянным привычкам. Но маленькая комната, предназначенная для меня, имела выход только в комнату императора, что было для меня крайне неудобно. У императора был плохой сон; он попросил меня подать ему его лампу с абажуром, накинул на себя халат и взял книгу. Он высказал пожелание, чтобы Лонгвуд, расположенный неподалеку от леса на возвышенном плато, был готов как можно скорее. «Завтра вместе с адмиралом я поеду посмотреть на этот дом, и он должен действительно находиться в самом безобразном состоянии, чтобы я отказался занять его». Эти слова доставили мне безграничное удовольствие, так как моя душа настолько погрузилась во мрак, когда мы вступили в город, что я навсегда мысленно попрощался со своей семьей. Вечером я узнал, что адмирал не разрешил слуге генерала Гурго высадиться на берег; этот слуга не был включен в официальный правительственный список, и как ни настаивал генерал на том, чтобы его слугу, к которому он был очень привязан, оставили при нем, решение адмирала было непоколебимым. Слуга генерала Гурго был посажен на борт брига, направленного в Европу, чтобы объявить о прибытии императора на остров Святой Елены.

На следующий день в восемь часов утра император, адмирал и гофмаршал, а также сопровождавший их Сен-Дени, оседлав коней, отправились осматривать дом, о котором мне ночью говорил император. Во время его отсутствия я узнал от владельца дома, что температура воздуха на плато очень непостоянная: хорошая погода неожиданно меняется на плохую, и более умеренный климат в самом городе был бы намного предпочтительней, если бы англичане были готовы предоставить императору правительственное здание. В нем комнаты были просторными, красивая терраса возвышалась над самым берегом моря. Но меня мало привлекали преимущества размещения императора в городе: с моей точки зрения, ограничение его личной свободы перечеркивало все эти преимущества.

На пути в Лонгвуд император увидел небольшой дом, расположенный в месте, которое показалось ему уголком очаровательной сельской природы. Императору сказали, что дом принадлежит г-ну Балькуму [248]. Император продолжил свой путь, но решил, возвращаясь из Лонгвуда, задержаться в этом месте. Если бы Лонгвуд оказался непригодным для жилья, то император предпочел бы самую маленькую хижину в этой сельской местности дому в городе, где он не мог ступить и шага без того, чтобы не оказаться в поле зрения прохожих.

Император приехал в Лонгвуд и не был в особенном восторге от дома, лишенного тени и какого-либо природного водного источника, но подверженного юго-восточному ветру, постоянно преобладающему в этом месте и весьма сильному в момент приезда туда императора. Он сразу же оценил объем работ, которые оставалось завершить для того, чтобы занять эту резиденцию. Единственным преимуществом этого места для императора было то, что дом находился на плато, простиравшемся на несколько миль, что позволяло совершать конные прогулки и даже кататься в карьере, если англичане согласились бы проложить дорожки в зарослях эвкалипта, которые начинались недалеко от дома. Вице-губернатор, полковник Скелтон [249], проживавший в Лонгвуде, был чрезвычайно любезен, приветствуя императора, но он не смог ослабить удручающее впечатление, которое на императора произвел Лонгвуд. Англичане приложили немало усилий, чтобы лишить императора возможности ознакомиться с другой частью острова, где находилась резиденция губернатора «Колониальный дом», в которой они могли бы разместить его с большим успехом. «Колониальный дом» находился в том же здании, которое я увидел двадцать пять лет спустя, когда удостоился чести под руководством принца Жуанвиля участвовать в операции по возвращению праха императора в Париж. Это здание расположено в прекрасной местности и недоступно для восточных ветров. Находясь в окружении моря и в тени деревьев, оно господствовало над хорошо обработанной долиной с великолепным лесом и аккуратно проложенными дорожками. При виде элегантной внутренней обстановки этой резиденции я не мог не подумать о той жестокости, с которой был выбран Лонгвуд в качестве резиденции императора, когда существовала такая очаровательная резиденция на противоположной стороне острова. Там жизнь императора могла бы продолжаться дольше, однако англичане хотели с помощью сурового климата сделать ее, по возможности, непродолжительной. Вечный позор британскому правительству!