Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

На следующий день, 29 ноября, д-р О’Мира рассказал императору, пока он одевался утром, что корабль «Гавана» прибыл с мыса Доброй Надежды, куда он плавал за провизией и другими вещами, необходимыми для того, чтобы император со своим окружением обосновался в Лонгвуде, и теперь бросил якорь в гавани Джеймстауна. Письма и газеты сообщали о вероломном убийстве маршала Брюна в Авиньоне, о смертной казни бедного генерала Лабедуайера, расстрелянного по приказу военного трибунала, и о других случаях массовой бойни, спровоцированной фанатизмом таких людей, как Третальон [254]и ему подобные. Все эти трагедии произвели тяжелое впечатление на императора и на нас.

8 декабря адмирал, захватив с собой газеты и письма, привезенные транспортным кораблем из Европы, уведомил императора о том, что вся подготовительная работа к приему императора в Лонгвуде закончилась. Он хотел, чтобы император сообщил ему, в какой день он может заехать, чтобы сопровождать императора в Лонгвуд и ознакомить его с инструкциями относительно специфических мер с тем, чтобы император мог переехать в новую резиденцию. Император стремился поскорее покинуть коттедж «Брайерс» и назначил для переезда в Лонгвуд следующий день, 9 декабря. Император посчитал, что запах краски все еще будет ощущаться, но, не желая более продлевать свое пребывание в коттедже «Брайерс», заявил адмиралу: «Если вы хотите приехать завтра, то я перееду в Лонгвуд». Лучшего предложения адмирал не мог бы услышать: он сам с нетерпением ожидал завершения работ в этой новой резиденции императора и до приезда губернатора Святой Елены из Англии торопился принять в соответствии с имеющимися у него инструкциями меры для организации наблюдения за императором, исключающие возможность его побега с острова Святой Елены.

На следующий день, 10 декабря, после шести недель проживания в коттедже «Брайерс» практически в условиях лагерной жизни, император попрощался с хозяевами коттеджа, выразив им свою благодарность за предоставленный приют. Он преподнес главе семьи золотую коробку с изображением императорского герба, пригласил его к себе на завтрак и настоятельно просил, чтобы он с дочерьми и супругой навещали его, когда все мы устроимся в Лонгвуде. Так как подготовка к отъезду была закончена, я оставил Новерраза, чтобы он занялся перевозкой багажа в повозке, запряженной волами, а сам в одиночку проследовал в Лонгвуд. Я хотел туда прибыть раньше императора, чтобы уже там встретить его.

Лонгвуд и его окрестности — Сложные проблемы с размещением — Семья Монтолона — Граф де Лас-Каз — Гофмаршал Бертран — Генерал Гурго — Приближенные императора — Повседневная жизнь — Пионтковский

Я поднимался вверх по дороге, ведущей к ранее незнакомой мне части острова, чтобы добраться до «Дома тревоги» [255]и видел вокруг себя только вулканическую местность без малейшего следа растительности. С этой смотровой точки пейзаж представлялся довольно мрачным, однако в то же время было в нем нечто притягательное. Узкая дорога, изящно огибавшая долину, вела к Лонгвуду; дом был виден с плато с большого расстояния, позади его можно было различить лес, названный Дедвудом; все составляло довольно вдохновенный вид. Долина, лежавшая между мною и Лонгвудом, являла собой глубокую пропасть, прозванную «Дьявольской дырой». Она возникла в результате движения вулканической лавы, которая в этом месте остыла в различном состоянии плавки, пласты лавы накладывались один на другой. Гнездовья почвы, образуемые временем, произвели на свет немногие чахлые деревья и клочки растительности. Позади ущелья на обширной лужайке расположился военный лагерь, над его бараками возвышалась «Гора Коз». Эта гора довольно мило завершала общий пейзаж Лонгвуда. Возобновив свой путь по направлению к «Воротам Хатта» [256], я прошел мимо Гераниевой долины, не подозревая, что через шесть лет она станет кладбищем императора. Можно было увидеть небольшой дом, несколько ив около маленького родника и немного садовых участков; вся эта растительность простиралась до самых «Ворот Хатта», где стоял небольшой дом с пристройками. Именно в этом месте предполагалось жить гофмаршалу и его семье, пока в Лонгвуде не будет закончено строительство их жилого помещения.

Этот дом, мимо которого проходила дорога, ведущая в Лонгвуд, словно оседлал две долины, возвышаясь над ними. Над той долиной, что находилась справа, возвышался пик Дианы, чья зеленая вершина была самой высокой на острове и отделяла Лонгвуд от «Колониального дома». Эта долина отличалась густой растительностью. По ней в разных местах были разбросаны загородные дома. Самыми примечательными их них были коттеджи мисс Мейсон и Балькумов. Эта долина продолжалась от пика Дианы к океану, далее по плато Лонгвуда и затем исчезала в изгибах побережья океана. Само побережье было недоступным из-за прибрежных отвесных скал. После небольшого дома, принадлежавшего мисс Робинсон и находившегося ниже Лонгвуда, растительности больше не было; после этого дома виднелись только вулканические каменные глыбы, застывшие в различном состоянии плавки, точно так же, как и в «Дьявольской дыре». Эту часть острова можно было действительно назвать необитаемой.

Для тех, кто в течение шести недель оставался в коттедже «Брайерс», ни разу не покидая его пределов, эта сельская местность могла показаться не лишенной очарования; но это впечатление все более и более ослабевало по мере того, как я приближался к дому. Деревья, казавшиеся зеленой крышей, были очень низкорослыми и со скудной листвой, которая не давала тени. Лужайка, казавшаяся свежей, была такой только в сравнении со скалистым ущельем и землей, покрытой вулканической породой и отделявшей меня от этой лужайки. Опаленная солнцем, она походила больше на соломенное поле, чем на травяную лужайку. Само здание резиденции не было окружено деревьями, как это вначале показалось мне.

Ознакомившись с комнатами дома, я сразу же стал готовить ванну для императора, который привык часто принимать ее, но не наслаждался ею со времени отъезда из Мальмезона. Задолго до прибытия императора Новерраз доставил его багаж в резиденцию, и мы смогли подготовить к приезду его комнаты в том порядке, к которому он привык. В то утро император надел мундир стрелка императорской гвардии ради одного такого дня. В 3 часа дня я услышал бой барабана у входных ворот. Солдаты поста сторожевого охранения под командованием офицера взяли на караул. Это был знак того, что император в сопровождении адмирала и гофмаршала въезжал в Лонгвуд. За ним следовали его офицеры, а за адмиралом — офицеры его штаба. Остановившись перед домом у дверей веранды, предшествовавшей гостиной, адмирал спешился и, отдав поводья слуге, направился к императору, чтобы помочь ему спуститься с коня. Адмирал очень старался держаться корректно. Он сопроводил императора в гостиную и продолжал выражать готовность оказывать свои услуги. Император, прощаясь с ним, вновь поблагодарил его и заявил, что все находится в полном порядке. По тому, как они общались друг с другом, можно было легко понять, что между ними установились прохладные отношения и есть веские основания для опасений, что наблюдение за императором в Лонгвуде станет более строгим.